«- Понесло меня» - говорит, смеется. Смотрит так, что хочется закричать. « - Понесло, - вот это вот злое солнце в волосах оставило мне печать. Мне чума в одежде саванно-белой, аментивный мой принесла синдром, я всегда – смеется – хотела верной, но теперь приходится выйти вон.
Ты меня – смеется – прошу, не бойся. Не рехнулась, даже пока трезва. Просто солнце стало настолько солнцем – выжигает мне изнутри глаза. Просто небо стало куда повыше, в темных пятнах, каплях густой крови. Ты меня ведь слышишь? Скажи, что слышишь. В городах, непомнящих нас, живых.
Я плету давно колыбель для кошки, все ношусь, как с писаным полотном, все боюсь, что лопну внутри хлопушкой, отравлю и мир – и тебя - свинцом. Я рассадник яда, стальной коллектор, пятый всадник, личный Армагеддон. У меня на месте людского сердца пустота и векторы на разгон.
Нет, не жарко, просто магнит под кожей, расстегнуть бы давящий воротник. Понесло меня – кто же знал, что сложно – так, о невозможном-то говорить. Понесло – уже добралась до ручки, без тебя совсем не могу дышать. Я тебя и правда – настолько сильно…»

Так молчит, что хочется
Закричать.