"Люгер" под рукой. Остаётся тринадцать минут. Естественно, весь трепещу, но любовь моя к этой коде сильнее. Электрическая дрожь - из-за того, что, подобно Адриану, я знаю, что мне предстоит умереть. Гордость, что через всё это пройду. Определённости! Сорви все верования, наклеенные на тебя гувернантками, школами и государствами, и ты найдёшь в сердцевине человека неизгладимую правду. Рим снова захиреет и падёт, Кортес снова до основания разрушит Теночтитлан, а позже Юинг отправится в плавание, Адриана снова разорвёт на куски, мы с тобой снова будем спать под корсианскими звёздами, я снова приеду в Брюгге, снова полюблю и разлюблю Еву, ты снова будешь читать это письмо, солнце снова будет остывать. Ницшеанская граммофонная пластинка. Когда она заканчивается, Старик проигрывает её снова, в вечности вечностей.

Время не может проникнуть сквозь этот замкнутый круг. Мы недолго остаёмся мёртвыми. Как только "люгер" даст мне уйти, через один удар сердца последует очередное моё рождение. Через тринадцать лет мы снова встретимся в Грешеме, десять лет спустя я окажусь в этой же комнате, держа этот же пистолет, сочиняя это же письмо, и решимость моя будет столь же завершённой, как мой секстет. Такие изящные определённости утешают меня.

Sunt lacrimce rerum.

Р.Ф.