Жил-был «просвещенный, умеренно либеральный» пискарь. Умные родители, умирая, завещали ему жить, глядя в оба. Пис¬карь понимает, что ему отовсюду грозит беда: от больших рыб, от соседей-пискарей, от человека (его собственный отец однажды едва не был сварен в ухе). Пискарь строит себе нору, куда никто, кроме него, не помещается, ночь;» выплывает за едой, а днем «дрожит» в норе, недосыпает, недоедает, но изо всех сил бережет свою жизнь. Пискарю снится сон о выигрышном билете в 200 тысяч. Его под¬стерегают раки, щуки, но он избегает смерти. У пискаря нет семьи: «самому бы прожить».
«И прожил премудрый пискарь таким родом с лишком сто лет. Все дрожал, все дрожал. Ни друзей у него, ни родных; ни он к кому, ни к нему кто. В карты не играет, вина не пьет, табаку не
курит, за красными девушками не гоняется — только дрожит да одну думу думает: «Слава богу! кажется, жив!»
Даже щуки хвалят пискаря за спокойное поведение, надеясь, что он расслабится и они его съедят, Пискарь не поддается ни на какие провокации.
Пискарь прожил сто лет. Размышляя над щучьими словами, он понимает, что, если бы все жили как он, пискари бы перевелись (нельзя жить в норе, а не в родной стихии; нужно нормально есть, иметь семью, общаться с соседями). Жизнь же, которую ведет он, способствует вырождению. Он относится к «бесполезным писка-рям». «Никому от них ни тепло, ни холодно, никому ни чести, ни бесчестия, ни славы, ни бесславия… живут, Даром место занимают да корм едят». Пискарь решает раз в жизни вылезти из норы и нормально проплыть по реке, но пугается. Даже умирая, пискарь дрожит. Никому до него нет дела, никто не спрашивает его совета, как прожить сто лет, никто не называет его премудрым, а скорее «остолопом» и «постылым». В конце концов пискарь исчезает не¬известно куда: ведь он не нужен даже щукам, хворый, умираю¬щий, да еще и премудрый.