Когда выключается свет во всей вселенной, когда закрывает глаза каждое живое существо, солнце сменяется луной и улицы медленно становятся пустыми. Спит весь город. И лишь редкие силуэты неспящих душ ходят вдоль проспектов, смотрят с моста на реку, рисуют узоры на песке у заливов. Когда мы закрываем дверь в нашу комнату и ты, пристольно смотря мне в глаза, начинаешь раздеваться. Я мысленно раздеваю тебя вслед твоим рукам, прослеживаю каждое твое движение. Ночью. Каждой ночью я ныряю в твои руки, прижимаюсь к тебе всем телом и шепчу на ухо все, что происходит у меня в голове. Никого в мире не существует. Весь мир спит. Кажется, что засыпает даже посуда на кухне и не потушенная сигарета догорает и гасне, оставляя за собой серый дым, который тоже вскоре раствориться в этой тишине и устроившись где-то под потолком, уснет. И только наше дыхание, одно на двоих заполняет всю ту пустоту, которую несет с собой ночь. Если прислушаться, может показаться, что там за стенкой дышит один человек, опуская свою руку чуть ниже живота, представляя в голове киноактеров или героев своей жизни. Мы, сливаясь в одно целое, получаем каждый свое удовольствие и отправляем его друг-другу. В этом обмене эмоций и ощущений уже не разделяешь что чувствешь сам, а что мне посылаешь волной ты. Стук холодильника, за дверью иногда проносятся шаги тех не спящих, кто отстал от всего мира и не уснул, но так стремительно торопиться догнать вселенную и укутаться в одеяло. Мы сбрасываем все с кровати, сбрасываем все с себя. Выключая свою голову, я выключаю твою и позволяю тебе раствориться в моем сознание, допуская к самым дальнем уголкам моей души, которые до тебя я не открывала даже себе. Мы разрушаем ночную пустоту своими громкими выдохами, иногда через стоны, как будто заявляем всем, кто случайно нас услышит о своем счастье. На самом деле, для нас не существует никого. Не существует даже тех двоих, которые в несколько мгновений сливаются в одно и перестают существовать вместе. Поглощая воздух, сквозь приливы дикого желания, неуправляемых действий. И засыпая под утро, обнимаясь, борясь с тяжелым дыханием, не имея возможности и желания начинать дышать ровно. На утро мы снова не будем помнить как уснули, и если бы потребовалась описать то, что было на кануне, мы смогли бы сказать лишьь пару односложных фраз, проглатывая мысли, которые мы и так понимаем, без необходимости произвосить их вслух.