мы сидели на крыше многоэтажного дома и мечтали о чем-то дурманящем и сладким, как жженый сахар, вернее, карамель, сделанная из него. мы мечтали, дыша во все куцые, обрезанные легкие и считали, кто все наши мечты станут реальностью когда-нибудь. не сейчас, потом, но станут. нам было плевать, что все это наивные грезы, мы сейчас, да, именно сейчас хотели быть такими.
кровь по нашим рукам стекала вниз, и мы еще думали, что все это было не смерть, ни в коем случае, а что-то чрезвычайно важное, как обряд древнему богу, как жертвоприношение во благо, что нам только от этого станет лучше. забегавшись, мы одели с ним траур и не хотели выходить из него и только говорили наивно в глаза усмехающимся лицам, что чудо спасет нас что нужно попробовать все. мы были глупы и не знали, что нельзя быть живыми в таком случае.
но мы мечтали быть живыми. мы хватались за последнее. что у нас было, и это были мечты, одни на двоих, и именно наивные мечты создавали иллюзию того, что мы еще живы и можем дышать во всю мощь своих легких; вдох, выдох, а потом сжимало от обиды, когда все мечты, как песок, просачивались сквозь пальцы и не возвращались наяву.
мы мечтаем и до сих пор. изящными движениями пальцев играем на гитаре, ожидая, что мелодия проникнет в наши сердца.
о, все мечты - пустое ожидание, но мы просто не можем этого понять.
мы просто не хотим этого понять и играем в иллюзию жизни, хотя вместе с ним, вдвоем, давно мертвы. наши имена - их просто нет, и мы убили себя в погоне за тем, чего нет, убили себя по прихоти тех неизвестных, которым должны были служить когда то.
и мы играем в жизнь до сих пор.
мы мечтаем, мечтаем.
ни о чем.