Сегодня я нарушила одно из главнейших правил моей жизни. Если вдуматься, то ни одно из них я никогда не соблюдала во всех мелочах, часто забывала. Но сегодня… Слишком больно ударила лицом в грязь для самой себя. Сегодня я доверилась очередному незнакомому мне человеку. Ха, конечно же, он для меня значил бы даже больше, чем тот, с кем я общалась бы пять лет. Все потому, что он - мой одноклассник. Я провела с ним и ними большую часть сознательной жизни. Эти 35 засранцев и кретинов - мои любимые кретины. И вы не сможете описать понятнее мою к ним любовь, только откинуться в кресле, рикрыть глаза и… ощутить любовь чистую и непокорную, несмотря на всю грязь и дерьмо, через которое вам пришлось пройти. Я люблю вас ребят.
Ты выслушал мою исповедь, но легче мне от этого не стало. Я несу за плечами истории, как и все на всем белом свете, которому, кстати, сегодня должен был прийти конец. Я рассказала все же о малой частице моих странствий по страницам жизни, о том как я - по человеческому элементарному любопытству и допытливости - никогда не ценила чернила своей страницы, а норовила сквозняком пролететь вдоль всех плоскостей, побывать во всех уголках… Но, наверное, ты меня не понял как и не поняла бы и я, если бы ты поделился со мной своей жизнью. А тот, кто попробует убедить меня в том, что понять другого человека можно за один телефонный разговор, то я скажу на это добродушно: "Шат ап, либер фроинд"
О, дорогие мои незнакомцы, люди с широких вен дорог, с кровью на ногах, с несуществующей целью, которая может измениться в каждую екунду, люди свободные, легкие, высокие, в чьих глазах без дна нашел пристанище морской бриз, любимый мои, отдаю свое сердце вам на растерзание. Вы добры к миру, наверное. Вы - свободны и летите, подобно птице, куда вам только вздумается! В ваших руках мир. Вы несете на своих худощавых плечах всех нас, таких недалеких и нуждающих в вас, странниках с большой дороги. Расскажите мне о своем пути, яобщею, то буду сидеть смирно, что буду слушать и ловить каждое слово, я проживу с вами вашу жизнь. Возьмите меня с собой, вырвите, удалите, словно зуб, меня отсюда.
Приключилась со мной однажды забавная история. Я вспоминаю о нем всякий раз, когда грусть вдруг прриближается и к моему крыльцу, а в последнее время я все чаще отворяю настежь перед ней дверь - перед своей старой подругой. Я смотрела в черный тоннель, з которого вот-вот должны были вылететь вагоны и захватить тучных дядечек и тетечек. мама и пап, детишек и подростков, закатывающих глаза на "ширококостность" некоторых особей, с собой. В наушниках гремела музыка (ах да, мой вкус в музыке, который редкий человек поймет, я опущу) с характером "дайте мне дорожку и пройдусь по ней круто". Когда-то я любила мотив этой мелодии, и лучше этой песни мне до сих пор не удалось найти, но насколько же она меня достала… А переключить не позволяло какое-то тяготящее чувство привязанности, поэтому, дабы отвлечься, я пустилась разглядывать любей. Тогда это был только расцвет моего хобби изучать людей, как кроликов, поэтому я цеплялась за каждые детали происходящего. В голове возникали какие-то мысли незначительные, не более значимые выводы. Пока… Пока я не замерла в каком-то забвении взглядом на маленьком мальчике, лет 8-9. Стоял он смиренно, смотрел перед собой, ближе к хрупким грудкам под толстым пуховиком маленькую коробочку в кульке. Как он вцепился коготками в этот пакет! И смотрел так неоднозначно. Как будто вот-вот что-то должно было произойти, как в хорошем фильме. Я смотрела все дольше и дольше, смотрела на его маму, также сохраняющую тишину. В её руках была коробка большая, пальцы застыли, даже несмотря на уже проступившие красные полосы. Чтоже они скрывали? Нет, я не должна была лезть не в свое дело. Наверное… Не заметила, как очутилась с ними в одном вагоне, слава Богу, оказавшийся полупустым. Вместе нам предстояло ехать не три, даже не четыре станции, смотря на то, какое место они заняли - как можно сильнее впились спинами в задние двери. Я же стояла напротив и была полностью поглощена их этим окружением немого терзания. Что же это было?! Я уже, задетая за живое, в наглую начала хмуриться и сверлить их глазами. Но им не до меня. В их глаха нечто другое. Но ни улыбки, ни словечка друг другу. Я покачала головой и махнула на них рукой, мол, у всех свои тараканы. Как вдруг!.. Большая, тяжелая слеза покатилась по его щеке. Он едва заметно поджал губы и сжался сильнее.
Вшшш, вшшш, вшш… вш… Шум исчез. Остались мы втроем. Я все поняла. В руках матери его - клетка, как же я раньше не углядела. В руках малыша… Простите, в руках сильного малыша, сильнее некоторых взрослых, мужественнее некоторых мужчин, он доблестно оберегал труп. Откуда я это знала? Ведь он мог плакать из-за всего, чего угодно! Нет, нет, нет. Я знала наверняка, просто знала. Они вышли из вагона. Я ехала на конечную уже в одиночестве. Все хорошее утренне-зимнее настроние улетучилось по взмаху волшебной палочки. На глаза навернулись слезы и я, прямо как он, стояла у дверей и пропускала людей. Я была потеряна, нуждалась в чем-то. Никакого потока филососких рассуждение, пф, к чему они? Только тоска. Тягу-учая, тягучая.
Щелк! Кто-то небольно ударил меня по носу и моя голова резко дернулась наверх. И этот момент счастья… Этот момент нового чувства, когда захотелось плакать от благодарности, меня переполняла благоарность и любовь, мне было некуда деть их и все благодаря ему, спасибо, спасибо, спасибо, хоть тысячу раз спасибо ! Темные глаза странника посетили меня на самое котороткое и самое длинное мгновение моей, пока что короткой жизни. Темные и невероятно добрые, глубокие, восхитительные. Идиальные глаза. Спасибо тебе! Он не улыбался, просто смотрел. Слотрел, как смотрел бы Бог. Без преувеличений. Он меня наполнил. Спасибо.
Руки чешутся, но не получается никак сказать больше о нем. СПАСИБО ТЕБЕ. Живи, будь свободен, будь. Спасибо. Мой обожаемый странник. Я всего лишь девушка.