У кого не бывало на сердце по сто камней,
Черных дней у кого не бывало в его судьбе?
И звенит тишина, и становится ночь темней,
И трясется рука, наливающая себе.
И в моменты особых битв-с-собой, утрат,
Когда горло горит, да, в общем-то, всё горит,
Когда думаешь – как не откинуться до утра,
Он приходит и рядом садится, и говорит,
И тихонько так гладит, гладит по волосам:
- ну, давай помогу.
- погоди, - говорю. — я сам.
в первый раз ли мой поезд катится под уклон?
у тебя там молитв неотвеченных миллион.
у меня все в порядке: есть водка, а вот стакан,
не хватало Тебя беспокоить по пустякам.
там, гляди, у людей – наводнения, спид и рак.
Он тогда говорит:
– о в кого ты такой дурак?
и в кого ты, скажи Мне, упрямый всегда такой?
и берет Он стакан мой пробитой Своей рукой, выпивает так просто, как будто там – молоко, и опять говорит: - а ты думаешь, мне легко – каждый раз тебя видеть над бездною, на краю, где ты «сам» заливаешь мазутом печаль свою?
Он сидит в темноте и плачет – как наяву.
и ответа не ждет.

и я рядом с Ним реву.