— Ты что, лебедям хлеб крошил? Я знаю, что запрещающих табличек тут нет, но лучше не надо бы, хлеб — не самая полезная еда для водоплавающей птицы. Ну ладно, немножко можно, я имею в виду чуть-чуть, по маленькому кусочку, а не полбатона на рыло, как…
Джем? Какой, вишневый? Малиновый? Конечно, держи.
А вот русалкам хлеб давать можно. Они, правда, сами его неохотно берут, боятся растолстеть, что с них возьмешь, девчонки… Ты чего смеешься? Ну да, русалки растолстеть боятся, а что тут такого?
Нет, не издеваюсь.
Ты когда приехал? Вчера вечером? А, тогда понятно. Увидишь еще. Конечно, увидишь, они особо не прячутся. То есть некоторые прячутся, по личным каким-то причинам, обижаются или стесняются, а сейчас еще луна на ущербе, у многих депрессия, ну а что ты хочешь, жители воды от нее чаще страдают, чем люди, хотя, казалось бы, куда уж чаще…
Я тебе вот что хочу про русалок сказать. Ты их, конечно, корми, если увидишь, на здоровье, они забавные и всё жрут, еще и благодарят словами, совсем как люди — ну, почти. Но если ты дашь им суши…
Да, конечно, у нас есть японские рестораны, а где их сейчас нет? Даже прямо здесь, на набережной, видишь, где желтая крыша? Не то «Цветок сакуры», не то «Лепесток жасмина», не помню. Но он, честно говоря, не очень, суп у них лучше не заказывай, и храни тебя бог от тамошнего омлета, зато суши с лососем захочешь не испортишь, лишь бы рыба была свежая, а у них свежая… Что? Нет, суши с русалками никто не делает. Равно как и с человечиной. Шутки у тебя дурацкие.
У меня? А я не шучу. Все знают, что русалки обожают суши. То есть если ты дашь русалке суши, она не просто корм слопает и спасибо скажет, она потом на берег к тебе полезет, особенно если ей покажется, что у тебя в руках еще что-то есть. А когда нажрется до отвала — все, твоя навеки. Ну так, очень просто. Всюду будет потом за тобой таскаться, ну да, и домой к тебе пойдет, залезет в ванную и останется там жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит вас. Вот у Кривого Томаса в лавке уже лет восемь русалка живет, он ее на суши с угрем приманил, это все знают. Страшно доволен.
Ну как — зачем? Дурацкая постановка вопроса. Какая польза? Вот, можно подумать, горожане домашнюю живность ради пользы держат. Какая такая великая польза от кошек? Ни шерсти, ни молока, только мяв бессмысленный, а у каждого третьего в доме кошка или кот.
Хотя вообще-то русалки, если их вежливо попросить, могут ловить для тебя рыбу или, скажем, добывать со дна ракушки. Ну да, и с жемчугом тоже, только жемчуг у нас речной, мелкий, миллионов особых на нем не заработаешь, так что закатай губу. Ничего, и без миллионов можно прожить, никто еще без них не умирал, насколько мне известно… И еще они здорово поют. Да ну тебя, не деньги поют, а русалки. Правда, не все, это уж как повезет. Так, на глаз, певчую русалку от обычной сразу не отличишь. Но если приманишь певчую — всё, считай, пропал.
Ну что ты, в самом деле. Никто от русалочьих песен пока не умирал. «Пропал» значит так заслушаешься, что обо всем на свете забудешь, пока она не заткнется, а это может случиться очень нескоро, некоторые ночи напролет поют. Говоришь: поздно уже, спать пора, — а ей, глупой, дела нет. И сам сидишь как дурак, слушаешь, и еще соседи под окна сбегаются и несут с собой свечи, сидр и пироги, разбредаются по твоему саду, подпевают русалке, приплясывают, тискают друг дружку по кустам, так что живешь, считай, в центре карнавала, какой уж тут сон.
Вот Томас с тех пор, как у него русалка поселилась, свою лавку раньше полудня не открывает, отсыпается. И, между прочим, правильно делает, потому что кому с утра может понадобиться карта пиратских кладов, чучело осьминога или, скажем, кораблик в бутылке? Они и так-то мало кому нужны, но после обеда люди все же бывают склонны к мелким безумствам. После обеда, повторяю, а не с утра.
Нет, почему, я-то как раз люблю утро. Но не настолько, чтобы вскочить на рассвете и, едва продрав глаза, побежать к Томасу за этим его дурацким осьминогом.
Да нет, ничего особенного, чучело как чучело, просто мы поспорили, что Томас от этого чудища сорок лет не избавится, и если осьминог продержится в лавке еще две недели, я выиграю… Ха, даже не помню, что именно, но что-то очень полезное в хозяйстве. Может быть, карту пиратских кладов? Ну да, еще две недели. Правильно посчитан, мы с ним сорок лет назад поспорили, а что? Мало ли, кто как выглядит, подумаешь.
Нет, я не русалка. И больше никогда никого так не называй, люди обычно обижаются. Все равно что тебя дураком и вонючкой обругать, русалки' — они все же глупенькие создания и рыбой пахнут… Нет, я не обижаюсь, ну что ты. Я же понимаю, ты просто пошутил неудачно. Но не все такие понятливые.
Лучше скажи, а ты чучела осьминогов не коллекционируешь? Не за этим, случайно, приехал? Ну и слава богу, обидно было бы проиграть наш с Томасом спор в самый последний момент.
Давай, чашку подставляй, чаю еще налью, тебе же хочется. И не косись ты на меню, это уже не заказ, а комплимент от заведения. Черный шоколад? Да, еще бы! Ой, какое спасибо! Давай только поделимся, кусочек мне, кусочек тебе, вот так, а остальное я заверну и вечером Томасу отнесу, он сладкое любит — прямо с ума сходит, а покупает редко, потому что русалку прокормить — это, знаешь, непросто для человека, который торгует никому не нужными сокровищами вместо нормальных человеческих сувениров.
Ну, но крайней мере, про русалок тебе теперь, надеюсь, все более-менее ясно. Если не готов заводить дома русалку, то и суши им не давай, а то потом не будешь знать, куда деться. Пусть вот батоны лопают, а лебеди перебьются, их и так приезжие раскормили дальше некуда, это уже не птицы, а свиньи в перьях, смотреть больно. Да ладно тебе, не переживай, что сделано, то сделано, просто больше их хлебом не корми, лучше уж русалок, в самом деле, или котов — вот они у нас прожорливые и ненасытные, впрочем, как везде. А если у тебя куска колбасы при себе нет, просто вспомни, что ел на завтрак или вчера па ужин, все равно, лишь бы что-то вкусное с кошачьей точки зрения, про ватрушки им, конечно, не очень интересно, хотя разные бывают коты и разные ватрушки.
Если честно, я не думаю, что котам достаточно одних наших воспоминаний, но они это любят, факт. Еще чаю? Ну смотри, как хочешь. Ты вот знаешь что? Ты мне скажи, где поселился. Нет-нет, твой адрес мне даром не нужен. Просто скажи, на каком берегу. На том? В пансионе «Люси»? О, так это аж за Красным мостом! Ладно, тогда про будильник можно не…
Что именно про будильник? Говорю же, тебе это не надо. На том берегу можешь ставить будильник хоть каждое утро, да хоть каждые полчаса, если приспичит.
Ну и мало ли, что отпуск Подумаешь. Некоторые и в отпуске встают по будильнику, я точно знаю, мне Черная Эва рассказывала, она на том берегу, где ты поселился, всю жизнь проработала, в гостинице «Тихий лев». Говорит, съедутся отдыхающие, ну, туристы вроде тебя, казалось бы, какие у них могут быть дела, куда им спешить? А с шести утра трезвон начинается.
Ох, да нет же! Не выдумывай. Черная, потому что волосы у нее темные. А у меня есть еще одна знакомая Эва, блондинка, туфли для сна шьет и продает у Нового моста, так вот эта Эва — Белая, чтобы не путать.
Ну как — что за туфли? Теплые, матерчатые, с такими, знаешь, специальными метками на подошвах, чтобы во сне не заблудиться и проснуться там, где заснул, а не где попало, у нас все в таких спят… Да ты сам сходи к Новому мосту, погляди, приценись, расспроси Эву, она поговорить любит, все тебе расскажет.
Нет. Эва не русалка. С чего бы мне с русалками дружить, я пока в своем уме.
Напрасно сомневаешься.
Да, так вот. Будильники. На том берегу можно ими пользоваться сколько влезет, а на этом не стоит. Строго говоря, нельзя ни в коем случае, но у нас тут не любят открыто запрещать, считается, это грубость, дурной тон. Поэтому когда тебе говорят «не стоит» — имей в виду, что подразумевается «ни в коем случае». Вот, да, это мало кто из приезжих понимает, а когда объясняешь, пропускают мимо ушей и вечно влипают в неприятности.
Нет, ну дались же тебе эти будильники! И кто меня вообще за язык тянул?
Ну ладно, ладно. Но ты же сейчас опять начнешь от меня шарахаться и глазами вращать, как будто я невесть что плету… Конечно неприятно, а ты как думаешь? Любому неприятно, когда от него шарахаются.
Хорошо, смотри. Видишь два холма? Считается, что под тем, который чуть ближе, спит Князь. Ну как — какой? Который наш город приду… тьфу, то есть построил. Сперва во сне увидел, а наутро вспомнил во всех подробностях и построил — так, во всяком случае, в летописях записано. Но летописи наши — дело темное, потому что в одних документах действительно говорится, будто Князь проснулся, построил город, правил много лет, а потом умер, и его под холмом похоронили. А есть и такие свитки, где черным по белому написано, вернее, процарапано, что Князь с тех пор вообще не просыпался. Ну да, спит себе сладко и видит наш город во сне. Умные княжеские волхвы быстро смекнули, что город ему снится хороший и в стратегически правильном месте, поэтому Князю лучше бы теперь вовсе не просыпаться. Ну и спрятали его в пещере под тем холмом, там тихо, спокойно, не шумит никто над ухом.
Как — и что? Ну ты даешь. Никто же не знает, какая летописей правдивая. Историки, конечно, спорят. Вот сколько город стоит, примерно столько они и спорят, однако холм рыть и княжий гроб на свет вытаскивать даже самые упертые не решаются. Потому что всегда есть крошечное такое сомнение: а вдруг? Я имею в виду: а вдруг про сон — правда и если Князь все-таки проснется — город исчезнет, и мы все вместе с ним?
Да нет, теперь-то никто в такие глупости особо не верит, но старинное «а вдруг?» все по привычке держат в уме. Поэтому лучше не рисковать, археологов к холму близко не подпускать, а продолжать теоретические споры, от них точно никакого вреда.
А три года назад мы выбрали нового мэра. Хороший такой мужик, молодой совсем — я имею в виду, для такой должности молодой, — и правильно, ему пока все интересно, а это для города важно. Так вот, его дед по матери - историк, причем той школы, которая считает, что Князь все-таки спит и видит сон. И дед внука соответствующим образом накрутил. Так что не успел наш мэр вступить в должность, тут же появилось предписание: на этом берегу — никаких будильников. Вернее, не предписание, а «официальная просьба», так это у нас называется, я же говорю, тут
прямые запреты считаются грубостью, и начальству приходится изворачиваться, чтобы никого не оскорбить.
Ну да, конечно смешно. Еще как! Когда вышли утренние газеты с новостью про будильники, мы тут в кафе от хохота под столы сползали, и не только мы. Но будильники все-таки попрятали, потому что одно дело — нарушить предписание и в случае чего заплатить штраф, а просьбу, пусть даже официальную, не выполнить — некрасиво. Пожили немного без будильников, а потом как-то незаметно привыкли, что так надо, теперь даже волнуемся немного. Все гостиницы и пансионы, конечно, за рекой, но вдруг кто-нибудь из туристов снимет комнату на этом берегу, а хозяева забудут сказать ему про будильник? И что тогда?
Это, знаешь, такой хитрый момент: если очень долго исполнять ритуал, который искренне считаешь бессмысленным, со временем начинаешь думать, что ритуал этот нужен и даже важен, потому что — ну вот если я столько лет это делаю, значит, без этого никак нельзя. Знакома тебе такая логика? Понимаешь, о чем я?
Хорошо, что ты хоть что-то понимаешь. Знал бы ты, как мне надоело — слова на ветер, вечно слова па ветер, ветер от моих слов уже тучен, как лебеди от булок, хоть на Рождество его режь, а я продолжаю его кормить, и конца этому не видно. Ну хоть сегодня будет у нашего ветра разгрузочный день, спасибо тебе.
Это как раз ничего. Ты молодец, слушаешь внимательно, верить не веришь, по запоминаешь, потом еще небось в тетрадку запишешь, чтобы, к примеру, приятелей дома насмешить, а мне все равно, главное, что на ус волей-неволей мотаешь, до первой русалки как-нибудь на одном любопытстве продержишься, а уж йотом, когда поймешь, что к чему, вернешься небось расспрашивать, что тут да как. Может, завтра же и вернешься. Или послезавтра, или через неделю. Кто Тебя знает.
Конечно расскажу.
Да ну что ты, не выдумывай. Город как город. Таких больше нет, конечно, тут ты нрав. Но только потому, что все города разные. Про любой можно сказать, что таких больше нет. Если я приеду туда, где ты живешь, мне, наверное, тоже многое покажется удивительным.
В таких случаях принято говорить: «Тебе виднее», но поверь на слово, виднее все-таки мне. Всякий город — таинственное и удивительное место, но это мало кто замечает.
Ну как. У кого глаза открыты, а ушки на макушке, тот и замечает. Знание всегда награда за доверчивость и любопытство, иных доблестей не требуется. Когда человек хоть немного любопытен — вот как ты нынче утром, — ему непременно достанется пригоршня новых сведений, по большей части забавных, но бесполезных… хотя, конечно, как поглядеть. Это как наш речной жемчуг, который русалки со дна таскают, — невелико богатство, а все же иметь его куда приятнее, чем не иметь.
Знакомая песня. Все говорят: «Ни за что теперь не уеду», а у самих куплен заранее обратный билет. И все, конечно, уезжают как миленькие, потому что ближе к сроку обратный билет начинает ныть в нагрудном кармане, а людям кажется, что это ноет сердце, никто этой муки не выдерживает, а билет выбросить не догадываются, да и жалко, наверное, он все-таки денег стоит. У тебя есть обратный билет?
Ну вот видишь.
Два пятьдесят с тебя за чай. Нет-нет, больше не возьму, и не уговаривай. Мало ли что в меню написано. Меню — для тех, кто не умеет слушать, я от них устаю, вот пусть и платят вдвойне.
Конечно иди. А если все-таки увидишь русалку, ни в коем случае не давай ей суши, а то полезет к тебе, дурочка, станет но утрам ракушки в постель таскать, а ты через месяц уедешь, и как она тогда?