Для кого-то я стала татаро-монгольским игом,
заполонившим каждую первую пядь.
Я была не чета их музыкам,
фильмам
и книгам.

Я была их крестом, на котором
раз плюнуть
распять.

А теперь я хочу быть для Вас
самой пыльной из книжек,
но запомнившейся. Как Миллер
или Бодлер.

Недописанным текстом
«Последних танков в Париже».
Сторублевой купюрой,
примерзшей
к седой
земле.

Я хотела бы быть
панорамой из окон Ваших.
Показывать Вам диафильмы про снегопад.
И солнцеглазым зверем многоэтажек
Вас охранять.

По диагнозу – не психопат,
и даже не эта "клишейно-влюбленная дура",
что фоткает на телефон рыбьи губы в анфас.
Я просто люблю
сигареты, литературу,
холодные реки,
американо
и Вас.

Раз мне пока не светит готовить Вам завтрак,
и – даже не видеть Вас без всегдашних очков –
я в сборник стихов клею наше
пока что не-Завтра
из этих каллиграфически выписанных клочков.

Я шепчу на благополучно забытом иврите
слова о любви -
пусть они без меня Вас хранят.
И, пожалуйста.
Обо мне
с Вашей дамой не говорите:
в ней так много изюма
и критически мало
меня.