он умел ворошить в ней живое и настоящее, поднимать из глубин, заставлять говорить.он смотрел ей в глаза, бесконечно блестящие.и просил одного — никогда не курить.
он бросал все дела, и летел, и бежал, лишь бы к ней, лишь бы рядом — помочь и согреть.но прошла сотня дней — он, наверно, устал, и однажды он просто забыл прилететь.
она долго ждала у окна, у двери.она слушала звуки соседских шагов, но на улице были одни фонарии немного людей из окрестных домов.
он, наверно, в пути задержался, замерз.он голодный и злой. я согрею глинтвейн.он не может предать, ведь у нас все всерьез.он не может уйти… за окном все темней.
ей казалось, что он на больничной постели, он в бинтах, может, в коме, его не спасти.ей казалось, его уже даже отпели.ну не мог он забыть!!! ну не мог не прийти…
телефон вне сети, за окном уж рассвети она обзвонила десятки больниц.ей везде отвечали — таких у нас нети вода ручейками стекала с ресниц.
она встретит его через пару ночей, разглядит силуэт в ресторанном окне.он в компании дам и хороших друзей, он, увы, даже думать забыл о тебе.
ей бы тоже хотелось поближе к теплу, но дыханье и боль, и страх затаив.она смотрит в окно, прислонившись к стеклу, повторяя одно: слава богу, он жив.