Я помню от точки до точки.
как ты вечерне шептала -люблю-.
Как я верил словам-многоточьям,
и как сейчас с эти грузом живу?
как за руку брал, автобус.там люди.
ты капризно кусала губу.
я кричал, разве они для нас судьи?!
хоть и знал, против тебя я плыву.
ты так лихо могла все порвать,
не смотря на меня в конвульсиях боли,
ты желала все швы разорвать.
я терпел, словно я не из плоти.
вызывали такси, улыбался,
а потом из подушки вдыхал,
те духи, что любил я, как прежде
я бы лучше и вовсе не знал.
мураками и засосы в сигаретную пачку,
ты любила их больше, чем мои касания.
а я любил твое дыхание-дым с виноградной жвачкой,
ты была и остаешься для меня, больше, чем мания.
нам солнце, а мы глаза в глаза.
твои, цвета чая, обжигали сильнее, чем сто градусов.
я считанные разы видел, как с твоих катилась слеза,
а ты меня успокаивала, ловила моменты в паузах
я для тебя делил дроби, бросил привычки старые,
ты может, и ценила временем, но пропало все.
я начал курить и я больше не покупаю "Берлинские" парные.
и кроме тебя, никому меня не согреть.
Ты потом, расскажи как это, полюбить заново.
оживить сердце, экспансивными пораженное.
я отправил бы это приватное, будь уверен, что ты без слова бранного,
и письма мои не соженные.
ты еще не свернула с дороги
и еще не сгорели мосты,
я до этого знал тебя, априори,
но сейчас замешкался: не уходи.
давай вновь разложим все карты,
разольем по бокалам вино,
я как самоотверженный воин Спарты-
бьюсь в твое закрытое окно.
скоро лед обретет толщину,
но пройдусь по нему я, едва ли.
без тебя не любил глубину,
а с тобой, я по льду, хоть в трамвае.
сегодня глупил телефон,
в четырех тысячах я искал входящее,
а там лишь твои и за это низкий поклон,
значит раньше не забывала, хоть это сейчас-проходящее.
ты на это ничего не ответишь,
тебе нечего будет сказать.
к сожалению, теперь не мои руки твой фетиш,
я отчаливаю, пора уплывать.
ты там спокойно пишешь текста,
после мата мне трехэтажного.хочется истерик по пьяни,
я бы подсказал тебе, выпив, слова,
но увы, дома папы и мамы.