Влетев в класс со звонком, я не смотря ни на кого, сразу, плюхнулся за четвертую парту у стены, к Звонаревой, дернул из сумки полную тетрадь в клетку, ручку и уставился на Галину. Все слова, какими я мог ее охарактеризовать после нашей последний встречи, сводились к одному – «коза».
- Ну, что Галина? – прошептала соседка по парте.
- Коза, - озвучил я свои мысли. – Ее «больная голова» теперь рушит все мои планы на веселье после окончание школы. Никакого тебе языкового лагеря в Лондоне, девочки из Польши с огромными… глазами с Фейсбук. Засада, короче. А я уже планировал как это будет.
- Что будешь делать? – Светок действительно заинтересованно расспрашивала, старательно понижая голос. – Она что-то сказала на этот счет?
- Сказала, - буркнул недовольно я, вспоминая наш разговор…
- Иван, я понимаю, что ты претендуешь на отличный аттестат и все к этому предлагающиеся льготы. Но ничего поделать не могу. Ученик, который хочет окончить школу с отличием, должен быть готов к каждому уроку, следить за своей лексикой и не забываться.
- Простите, - унизительное состояние слушать, как тебя отчитывает педагог, который старше тебя максимум на три-четыре года. Стажерка фигова. – Как я могу исправить двойку?
- Тебе придется постараться… - Удальцова водила по записям в журнале ручкой и даже не смотрела на меня, стоявшего рядом с опущенной головой. Напротив нее сидела отличница – Зайкина. Пипец, как неприятно терпеть взгляд еще и этой зазнайки.
- Скажите, что делать. Я готов исправиться. Мне нужна пятерка… - неуверенно закончил я.
Теперь училка по литре смотрела на меня с удивлением.
«Да, блин, коза… Мне нужно отлично».
- Или хотя бы четыре, - замялся я.
- Ты понимаешь, чтобы закрыть твою пару, нужно, как минимум получить подряд три отличных оценки?
- Понимаю… - неуверенно произнес я и покосился на Зайкину.
- Хорошо, придется что-нибудь придумать. Иди пока Дроздов. Во вторник у вас литература последним уроком, - она сверилась со своим расписанием, которое всегда располагалось перед ее глазами на какой-то подставке, - вот тогда и поговорим.
И это было в пятницу… Сегодня тот самый вторник.
- Так, что она сказала? - толкнула в бок Звонарева.
- Сказала, придется постараться, - почесав затылок, я принялся слушать Удальцову. Галина была во всеоружии, начала рассказывать нам о мучениях Базарова. О его планировании, совершении преступления и раскаянье. Нда…
- Так ты-то что? – не отставала Светка.
- Что? Ты про что?
- Блин, я про постараться. Как она это сказала?
Я повернулся к однокласснице, на лице которой начинали проступать веснушки, отчего она казалась сорванцом из соседнего двора с кудряшками и курносым носом. Но это было неправдой. После школы она была кем-то, кто сносил крыши у великовозрастных папиков двадцати пяти лет или старше.
«Всех тянет на свеженькое…» - как-то бросил мой брат Диман.
Светка Звонарева была для них тем самым свеженьким. Стройная, милая… Я повернулся и посмотрел на нее в упор. Голубые глаза, длинные волосы и ехидная улыбочка – вот и все оружие женщин.
- Дроздов… - шипела она. – Очнись. Хорош строить мне глазки. Скажи лучше. Она это сказала: «Ванечка, тебе придется постараться» или «Дроздов, чтобы исправить два по литературе придется постараться»?
- Я не помню. Придется постараться. Просто сказала и все.
- Блин.
- А ты, что подумала?
- Ну… Кто знает, как она хочет, чтобы ты старался, - начала говорить, откидывая волосы за спину, курносая соседка.
- Дроздов, Звонарева, - Галина обращалась к нам. – У вас есть тема поинтереснее?
Ее брови приподнялись над небольшими прямоугольными стеклами очков. Вот засада.
- Нет, - недовольно буркнул я. – Обкурим разговор на перемене? – Шепнул я последнее Светке.