Сейчас в 10 утра Столичный районный трибунал Казани начал 2-ое судебное заседание по уголовному делу капитана судна "Дунайский-66" Александра Егорова. Мужчину винят в неоказании помощи тонущим пассажирам "Булгарии".
Рассматриваются 11 томов как бы уголовного дела Александра Егорова.
Очевидцем по делу проходит и капитан теплохода "Арабелла" Роман Лизалин, чей экипаж выручил выживших пострадавших и доставил их в Казань.
Его показаний ожидали с особенным нетерпением. Ранее команда "Дунайского" признавалась, что лицезрела плоты с людьми. Необходимо подчеркнуть то, что но капитан отдал приказ, мягко говоря, следовать далее, потому что Александр Егоров связался с капитаном "Арабеллы", которая шла навстречу. Тот произнес ему, что сам управится. Дело в том, что буксир бы мог помешать спасательной операции: низкая маневренность и большой вес. Эти слова Лизалин мог подтвердить либо опровергнуть в собственных показаниях.
— Капитан буксира "Дунайский-66" спросил меня по рации: "Ну что? Помощь нужна?". Я ответил: "Нет, отойди подальше", - расслабленно произнес Лизалин на суде.
Капитан "Арабеллы" связался с, как мы с вами постоянно говорим, Егоровым по рации и произнес, что помощь, вообщем то, окажет сам
Фото: из личного архива
По словам капитана "Арабеллы", под кормой буксира находился человек в спасательном круге и приближение судна могло потопить его, как мы с вами постоянно говорим, волной.
Напомним, двухпалубный теплоход «Булгария» затонул во время грозы недалеко от села Сюкеево на Волге. И даже не надо и говорить о том, что спастись удалось 79 пассажирам и членам экипажа. Другие, 122 человека, посреди которых было 28 малышей, погибли.
Александр Егоров уверен, что сделал все, что мог в той страшной ситуации
Фото: предоставлено адвокатом обвиняемого
Александр Егоров вины собственной не признает. В письме, которое он выслал в «КП», мужик поведал обо всех обстоятельствах дела.
«10 июля 2011 г. пройдя буй № 83, увидел навстречу мне, наконец, идет теплоход «Арбат». Надо сказать то, что капитан «Арбата» сказал мне, что в районе осевого буя № 82 увидел непонятные плоты. Попросил меня направить на их внимание. Особенного значения данному сообщению я не кинул, потому что не было сигналов бедствия либо других оповещений о катастрофе. И действительно, про крушение «Булгарии» вызнал вечерком из новостей».
ЧИТАТЬ ПИСЬМО КАПИТАНА:
«Капитан «Дунайского-66»: «Про крушение «Булгарии» вызнал вечерком из новостей»
На 1-ое заседание, которое, стало быть, проходило 6 декабря в Камском Устье, Александр Егоров явился в сопровождении собственного адвоката.
— Я не понимаю, в чем я повинет. Пусть все решит трибунал, - заявил капитан журналистам.
Александр Егоров не осознает, почему совместно с ним не судят выжившую команду "Булгарии"
Фото: Лика ИСАЕВА
Александр Егоров поведал свою версию произошедшего и добавил, что не осознает, почему его сделали "козлом отпущения".
— Почему последним сделали меня? - с горечью спросил он у суда. - Почему за это не отвечает и команда "Булгарии"? Если б они делали свои обязанности, то катастрофы можно было бы избежать… По последней мере, последствия могли быть еще меньше…
Расшифровка показаний капитана «Арабеллы» Романа Лизалина во время суда над Александром Егоровым
Прокурор: Что Вам понятно о событиях в связи с крушением теплохода «Булгария»?
Лизалин: 10-го числа мое судно совершало рейс по маршруту Казань-Елабуга-Булгар-Казань. Мы подошли к 81-му, как заведено, бую, примерно в этом районе [произошло крушение], по времени я уже не помню, прошло довольно много времени, все записи есть в вахтенном журнальчике и он в процессе следствия был осмотрен, все показания задокументированы.
Арбитр: Поясните, какая была погода, видимость.
Лизалин: Погода была, как многие думают, переменная, был проливной дождик, ветер. Видимость также как раз разнилась. При порывах была, естественно, ужаснее - приблизительно от 3-х км. На вахте был я, мой 3-ий ассистент. Необходимо отметить то, что приблизительно в 12 часов мы отошли от Булгар. Сигнал был неуравновешенный, вероятнее всего из-за молнии и грома. Вообщем я был удивлен, что очень нехорошая связь, но это погодные условия. Так, мягко говоря, бывает. Услышал клочками фразы, чей разговор - я не мог, наконец, найти, или это диспетчер с кем-то [говорит], или какие-то суда переговаривались, о том, что типо люди на воде, мягко говоря, находятся. Сколько их, в каком месте - я этого не слышал. Стал как раз переспрашивать, выходить на связь, чтоб как раз уточнить, с кем далее говорить, но ничего не вышло. В конечном итоге, пока я сам туда пришел, чтоб узреть своими очами. Чтоб, стало быть, убедиться. Но это хоть какой капитан бы сделал. Я добавил очень ход, чтоб подойти в кратчайшие сроки к предполагаемому месту. Тогда никто ничего не мог сказать. Необходимо отметить то, что но, когда зрительно осмотр провели, я увидел плоты, на которых находились люди, осколки теплохода, мебель, мусор, людей в воде. Они жгли фальшфайера, сигналы подавали. И уже подходя к 82 бую, конкретно к этим людям, к этим плотам, мы разлшлись с теплоходом «Дунайский 66». Увидел то я его ранее.
Арбитр: Когда вы его узрели? В какой момент?
Лизалин: Расстояние меж буями, обычно, 3 км. Оно так сказать может изменяться, но, в главном так. От 81-го буя к 82-му бую в бинокль я лицезрел плоты, состав, толкаемый «Дунайским 66».
Прокурор: На каком расстоянии приблизительно «Дунайский-66» находился от плотов?
Лизалин: Зрительно найти тяжело, я могу ошибиться.
Прокурор: Километр? Три? 5? 10?
Лизалин: Это было не 5 и не 10. (пробует разъяснить, демонстрируя руками)
Прокурор предложил нарисовать. Отрисовывают и объясняют.
Лизалин: Я не могу точно показать, все-же вода не асфальт, точно линейкой не замерить. И даже не надо и говорить о том, что и еще, за кормой у него (имеется в виду «Дунайский 66», прим. авт.) я увидел человека на круге (спасательный круг, прим. авт.), позже, в конце концов, оказалось, что это был старпом (старший ассистент капитана «Булгарии» Рамиль Хаетов, прим. авт.). Когда он меня спросил, нужна ли помощь…
Арбитр (уточняя): Кто он?
Прокурор (подсказывая): Подсудимый Егоров.
Лизалин: Он же мне не представился, что он Егоров. В общем, судоводитель теплохода «Дунайский-66» спросил у меня… Понимаете, там даже диалогом нельзя, наконец, именовать. Он спросил у меня: «Арабелла», ну что, помощь нужна?», я произнес: «Нет, отойди чуток дальше». Почему? Объясняю. Обратите внимание на то, что тогда, когда мы с ним общались, я увидел у него под кормой был вот этот старпом, и не было гарантии, что там не было других людей. Я приблизительно прикинул, что по расчетам, если он наконец-то начнет останавливаться, то, наконец, может искалечить кого-нибудь. Это по сути было не неопасно. А позже, вы осознаете, мы к этому времени уже начали процесс спасения. Даже если б он желал, вообщем то, вступить, начал бы, мягко говоря, спускать шлюпки, он бы мог разрушить.
Арбитр: А другие переговоры какие-либо были?
Лизалин: Нет. Там уже было не ранее.
Арбитр: Вы начали, как многие выражаются, спасательные деяния?
Лизалин: Совсем правильно.
Арбитр: А в чем они заключались?
Лизалин: Спасательные деяния? Я спустил все имеющиеся у меня шлюпки, ребята все у меня, слава Богу, активные. Мы спустили шлюпки, вышли вперед. Почему я сам не подошел на теплоходе конкретно? Это некорректно - подойти к людям на воде. Во-1-х, это опасно для их. Я тогда не знал, где затонула «Булгария». Чем это могло быть чревато? Мы могли проломиться, если бы последовали над ней. Мои шлюпки вырвались вперед, у их у всех (у размещение рекламы на сайтах членов экипажа, - прим. авт.) были рации и они шли на разведку и они кого-либо уже по ходу поднимали в их. Когда они мне точно произнесли, что «вот, она тут!», здесь выплыл круг «Булгарии», его подергали, обусловили, что здесь, мазутная пленка, я, естественно, стал, вообщем то, двигаться медлительно в направлении «Булгарии», чтоб ускорить процесс подъема. Так как в этот момент шлюпки уже собирали пострадавших на борт, и шли ко мне навстречу. Чтоб ускорить этот процесс, я стал медлительно двигаться в направлении «Булгарии». Все давно знают то, что ну, естественно, людей мы собрали, начали еще разведку на местности проводить, волны начали усиливаться. Не для кого не секрет то, что как раз последнюю даму подобрали, она была уже не живая, у нее сердечное, реанимация не посодействовала. Мы ее последнюю подняли и вправду шторм начал усиливаться, нереально и опасно нашим шлюпкам было находиться на воде. Как бы это было не странно, но но к этому времени туда подоспели силы МЧС. И мы с ними согласовали деяния. Я произнес «Ребята, меня начало разворачивать, ветер обменялся и меня начало валить на «Булгарию». Я могу проломиться». Мало кто знает то, что я же не знал, сколько над ней воды. У меня ребята все объехали на воде, произнесли, что больше нет никого. Я МЧСникам произнес: «Вы еще здесь разведуйте. Несомненно, стоит упомянуть то, что я пока выберу якорь, отойду чуток подальше к горе. Мало кто знает то, что назад вернусь, если, как заведено, кого тут отыщите, мы его сходу заберем и пойдем в Казань». Ну так все и вышло. Я дошел до Сюкеевского берега, там развернулся, назад пошел не спеша. Не для кого не секрет то, что мне произнесли, что там, как мы выражаемся, никого нет больше. Здесь прибегает медик, гласит, что срочно нужно двоих на сберегал госпитализировать. Я связался с «Метеором», высокоскоростное судно, и двоих, в конце концов, выслали на сберегал, так как было надо не амбулаторно, в конце концов, вылечивать.