Жутко громко и запредельно близко.Джонатан Сафран Фоер
…-Есть 1 женщина которая года 2 прожила в Конго или типа того. Она записала эти позывные на пленку и составила из них громаднейший архив. В прошлом году она начала их проигрывать. -Проигрывать? -Слонам. -Зачем? Мне нравилось, что она спросила, зачем. -Как вы, очевидно, знаете, память у слонов на много лучше, чем у других млекопитающих. -Да, я об этом слышала. -Так вот эта женщина хотела проверить, насколько она лучше. Она програла позывные врага, которые были записанны за несколько лет до этого, - слоны их слышали всего 1 раз в жизни, - и это их так напрягло, что иногда они даже разбежались. Они помнили сотни позывных. Тысячи. Может, и больше. Обалдеть, да? -Действительно. -Но ещё обалденнее, как она проиграла позывные мертвого слона родне. -А они? -Они их узнали. -И какая была реакция? -Они подошли с динамику. -Интересно, что они почувствовали. -В каком смысле? -С каким чувством пошли на джип, когда услышали позывные мертвеца. С любовью? Или со страхом? Или с яростью? -Только люди плачут со слезами. Вы об этом знаете?..
У меня на сердце возникло столько гирь, что пол подо мной не рухнул только благодаря колонне. Как мог человек, живший так близо от меня всю мою жизнь, быть таким одиноким? Если бы я знал. я бы давно зашел наверх, составить ему компанию.Или изготовил для него украшение. или рассказал улетный анекдот. Или устроил частный концерт на тамбурине.
…-Я бы и сама так хотела, но это было невозможно. -Надо было, чтобы возможно. -Я не умею делать невозможное возможным. -Ты должна была. Она сказала: "Я бежала домой, как сумасшедшая". Потом она заплакала. Топор побеждал.
Он твердил нам, что все будет хорошо. Я была ребенком, но знала, что все хорошо не будет. Он не был обманщиком. он был отцом.
Жизнь кипела вокруг нас, но не между нами.
Отныне помимо всего остального их связывали йо-йо, кукла, дневник, ожерелье и лоскутное одеяльце. им ещё столько нужно было друг другу сказать, а веревочек становилось все меньше.
Что бы придумать с микрофончиками? Что, если бы мы их проглатывали и они воспроизводили бы бой наших сердец в мини-динамиках из карманов наших комбинезонов? Катишься вечером по улице на скейтборде и слышишь сердцебиение всех, а все слышат твое, по принципу гидролокатора. Одно непонятно: интересно, станут ли наши сердца биться синхронно, по типу того, как у женщин, которые живут вместе, месячные происходят синхронно, о чем я знаю, хотя, по правде, не хочу знать. Полный улет — и только в одном отделении больницы, где рожают детей, будет стоять звон, как от хрустальной люстры на моторной яхте, потому что дети не успеют сразу синхронизировать свое сердцебиение. А на финише нью-йоркского марафона будет грохотать, как на войне.
Она умерла у меня на руках, повторяя: «Я не хочу умирать». Вот что такое смерть. Неважно, какая на солдатах форма. Неважно, современное ли у них оружие. Я подумала, если бы все видели то, что видела я, мы бы никогда больше не воевали.
Я знал правду, и правда состояла в том, что если бы она могла выбирать, то мы бы сейчас направлялись на мои похороны.
В ту ночь, лежа на кровати, я изобрел специальную дренажную систему, которая одним концом будет подведена под каждую подушку в Нью-Йорке, а другим соединена с резервуаром. Где бы люди ни плакали перед сном, слезы всегда будут стекать в одно место, а утром метеоролог сообщит, возрос или опустился уровень воды в резервуаре слез, и всем будет ясно, сколько гирь у ньюйоркцев на сердце.
Бабушка верит в бога, но не верит в такси.
Из всех животных люди — единственные, кто краснеет, смеется, верит в Бога и целуется губами. Следовательно, чем больше мы целуемся губами, тем больше в нас человеческого.