Дни тянутся. Мало-мало.
И вчера звонит Арчин. Я удивилась, радостно взяла трубку, закричала от радости веселую хуйню.
А он. Он первой фразой сказал "У меня папа умер". И я не поверила "Да ты шутишь, Арчин, перестань".
Прояснилось. Это действительно так. У меня паника, слезы душат. Наверное, мне до понимания всего его состояния, до осознания потери еще далеко. Но понимаете, его голос, его убитая интонация. Мне стало страшно.
Он говорит, а я не верю, как все могло так кардинально измениться в один момент. Так изменился. Никогда не видела его унывающим, никогда не было таких серьезных на всю полноту этого понятия разговоров.
Я пожалела, что приехала сюда. Могла бы поддержать. Могла бы просто обнять, сделала бы все возможное, чтобы облегчить то, что по сути нельзя принять, только смириться.
Столько бесконечной нежности в его словах, столько горечи. А я не знаю, что сказать. Слова застревают и вырываются только всхлипы.
Накрыть, уберечь его, прижать, как маленького мальчика и не отпускать.
Не ест, не пьет, не может уснуть. Мой любимый лапатун, сокровище. Мой хороший, безумно обожаемый малыш.