Наши чашки опустели.
День опустел.
Я ощущала одиночество сильнее, чем если бы была одна.
Я раздевалась
Он придавал мне позу.
Он меня лепил.

Порой мне кажется, как прогибается мой хребет под тяжестью тех жизней, которые я не проживаю.
Она разглядела то, что было скрыо под панцирем, мою суть.

На ладони тех тридцати минут уместили сто миллионов доводов, и невозможных признаний, и молчаний.