А ему, по повадкам, сто лет еще до тридцати.
У него вкус солёный, и море бурлит в груди.

И ему бы в плечо долго жаться, шептать: «Не уйди»,
Но за ним – цепь порогов, паутина дорог впереди,

Что казалось не важным, когда я его знала на вкус
И в его же рубашке оттенки тех глаз наизусть

Заучила, пила его взгляд, словно чай и мёд,
Протирала до дыр невзначай наше «наоборот»,

Прижималась губами, заглушая стук сердца окном, -
Приоткрытые рамы, а проблемы потом, все потом.

Мне бы плакаться маме, но хотелось, смеясь, закричать:
«Сохрани во мне шрамы, Боже, дай мне его начать!», –

Не стереть, не исправить, ни других, ни звонков, ни курить.
Он – всецелая память. Показатель, как надо любить.