вечером надо мной кружила черная птица. она была высоко, но я мог слышать уверенные взмахи ее сильных крыльев. я не видел ее, я не мог поднять головы. я знал, что в облаках ее черные перья сливаются с гладью ночного неба, то опускаясь, то набирая высоту; их трепет звучит в такт ночному бризу. грандиозное черное небо с двумя звездами. звездами-глазами. они следили за мной вечером. я поник - утром птица коснулась меня крылом. к полудню солнце, казалось, светило только на меня. упорно щипая глаза после недели дождей: оно наконец-то взошло. для того, чтобы я мог видеть ее тень. гигантскую величественную, словно каждое свое движение она вырисовала на асфальте сажей. одна ее тень была черна как смоль. я заплакал. город потрепали дожди, но еще сильнее теперь его выжигало солнце, высвечивая его изъяны, глубокие трещины, показывая болезненную желтизну старых домов. меня вырвало. на часах было два. я промыл горло вином и шатался по улицам, смотрел на ее тень. в шесть часов солнце исчезло, и на миг ее тень пропала, словно отпустила меня, потеряла из виду, словно я оторвался. но я увидел ее глаза совсем рядом, в нескольких метрах от меня, они промелькнули, эти желтые глаза. я посмотрел вверх, она набирала высоту, ускользала от меня, я смотрел как завороженный, вкопанный в землю, я не мог оторвать глаза. ее крылья, ее голова, ее тело - воплощение силы и грации. она поднималась высоко в сумрачное небо, я не мог ни о чем думать. она поднялась на высоту, чтобы на огромной скорости спикировать в низ. на меня. я чувствовал, что теряю сознание, ее глаза смотрели на меня, ни на миг не оставляя. я уже слышал звенящий звук воздуха, пролетавшего сквозь ее перья. когда она замерла в воздухе, распахнув во все стороны ада огромные черные крылья. они сошлись у меня за спиной, вязкая чернота поглотила меня, чернила наполнили глотку. нечем дышать. чернота рассыпалась по всему телу, заполнила легкие. птица обнимала меня.

вокруг только тоска.