ЧАСТЬ 2
На работе ее не оказалось. Коллеги сказали, что она зашла к главному редактору буквально на пару минут, взяла задание и тут же торопливо уехала в неизвестном направлении. Смазливый паренек по имени Роберт, ведущий прогноза погоды, сообщил, что видел, как она спустилась в метро. Он еще, мол, окликнул ее, а она только махнула ему рукой и ничего не ответила.
- А еще она плакала. О да, как же горько она плакала! – заламывая руки, говорил парень. – Не думаю, что мне могло показаться. Бедняжка. У вас что-то случилось, да?
Он заискивающе глянул на Гарри, который только сморщил нос. Если Нэнс и плакала, то Роберт никак не мог этого видеть. Скорее всего, сейчас он просто хотел узнать новую сплетню.
- А ведь ты Гари Стайлз, я узнал тебя, - он сахарно улыбнулся и ласково похлопал Гарри по плечу. – Ты такой хорошенький. А эти кудри, ну что за чудо! Если с Нэнс у вас не заладится, то можешь…
- Не произноси этого вслух, - предостерег его Гарри, с раздражением отбросил его руку, отвернулся и тут же напоролся на двух корреспонденток. Обе были высокими зеленоглазыми брюнетками, да к тому же, похоже, сестрами. Одна принялась восклицать, как она без ума от Гарри, а другая сказала, что хочет взять у него интервью прямо здесь и сейчас. Со всех сторон к Гарри начала подползать вся редакция канала, окружая его гомоном и бесконечными вопросами. Наконец Стайлз, будучи на взводе, не выдержал.
Его кулак с оглушительным грохотом врезался в столешницу, так что подскочил стакан с карандашами. Затем Стайлз, воспользовавшись возникшей тишиной, раздвинул руками надоедливых сестер, пропихнулся между ними и, повыше подняв ворот пальто, вышел из стен редакции.
Оказавшись в Роллс-ройсе, он достал телефон и, осознавая безнадежность ситуации, набрал номер Нэнс. Длинные гудки шумели у него в ушах целую минуту, пока телефон сам собой не отключился. Гарри набрал снова. В этот раз было занято, и Стайлз понадеялся, что Нэнси сама звонит ему. Но нет, этому не быть.
Он задел самое непробиваемое, что в ней было – ее гордость и верность. Нэнс всегда была жизнерадостной, веселой, озонной, но при всем при этом никогда и никому не позволяла унижать себя. Когда да этого доходило, она буквально становилась другим человеком. Ее глаза сощуривались, челюсти сжимались, взгляд становился колючим. И она начинала говорить с непроницаемым холодом и призрением в голосе. Нэнс никому не давала возможности усомниться в себе, не позволяла помыкать собой. Она умела стоять за себя словом и делом. Но и думать не думала, что столь родной и любимый человек может усомниться в ней и в ее верности. Теперь Гарри понимал, каким идиотом был, обвиняя ее столь необоснованно. Нэнс всегда любила его, несмотря ни на что, а он швырнул ее любовь ей в лицо и обвинил в измене. Будь это кто другой, она могла бы ответить. Но не Гарри. Для него у нее слов не нашлось. Стайлз раз за разом вспоминал, что наговорил ей, и у него волосы поднимались дыбом. Как же сильно он обидел ее, оскорбил ее гордость. Сможет ли она когда-нибудь простить его?
Ему нужно было увидеться с ней.
Гарри направился прямиком к ее дому, стал звонить в двери. Открыл мистер Алекс и сообщил, что «Насти дома нет. Подожди, разве она не с тобой? Гарри, что-то случилось?». «Мы повздорили с ней, и она сбежала». Увидев, как посерел и насупился Настин отец, Гарри отважно сообщил: «Всё будет хорошо. Но ее точно нет?». «Я бы не стал тебе врать. И смотри: если обидел мою девочку. Я этого так не оставлю». «На вашем месте я сказал бы то же самое».
Дверь закрылась и Гарри в полной растерянности, терзаемый плохими мыслями, повернулся к дороге. Он уселся на крыльцо и спрятал лицо в ладонях.
«Где же тебя искать?» - отчаянно думал он, перебирая всевозможные места, куда Нэнс могла отправиться.
Он поднялся со ступенек и бегом пошел в сторону дома Женевьева, которая жила совсем близко. Ее дома не оказалось. Тогда он принялся звонить Джуди, но она прошептала в трубку, что сидит на семинаре. Значит, эти двое отпадают. Гарри отыскал номер Полли. Она сказала, что они сейчас с Найлом за городом, так что она не в курсе, куда могла отправиться Нэнси. Когда она спросила, что случилось, Гарри соврал, что у Нэнс сел телефон, и он не может до нее дозвониться.
«Куда же ты делась?»
Стайлз подумал, что стоит поискать ее в их любимом кафе, или парке, где они иногда гуляли. Или отправиться к Большому чертову колесу – они там тоже иногда катались. Но Нэнс никогда не была настолько сентиментальной, чтобы в порыве печали отправиться в места, навевающие ей любовную тоску.
Поэтому она могла быть где угодно. Гарри не придумал ничего лучше, кроме как названивать ей снова и снова. И сотни раз вслушиваться в гул телефонных гудков. Что же он наделал?
Парни сейчас радостно проводили время со своими девушками и думали, что Гарри делал то же самое, поэтому никто не хотел отвлекать его и отвлекаться самим. Стайлз подумал немного и поехал домой, чтобы позавтракать и навести порядок в самом доме и своих мыслях. Он даже со стороны выглядел непривычно понурым и нервным, а в душе испытывал что-то сродни лесному пожару, который ежесекундно перекидывается на все новые акры земли и постепенно пожирает весь лес, оставляя после себя пепелище.
Он сидел на табуретке, зажав одну руку между колен, а другой держа за ручку чашку чая. Чай, столь им любимый, сегодня не имел вкуса, хлеб с ежевичным вареньем, которое год назад варила Нэнс, тоже был безвкусным. Всё было из рук вон плохо. Но тут раздался звонок, и Гарри чуть не расплескал на себя чай, торопясь схватить телефон. Однако на дисплее значилось «Джуди», и от этого спина Стайлза сама собой сгорбилась.
- Алло? – нехотя буркнул он.
- Привет, ты звонил? – раздался голос на том конце провода.
- Да, но уже неважно.
- Да? Ну хорошо, тогда удачи! – и Джуди хотела уже отключиться, но Гарри поторопился ее остановить.
- Подожди! Джу, ты случайно не знаешь, где может быть Нэнс?
- Я думала, она с тобой, - удивилась девушка. – Тогда либо на работе, либо дома.
- Нет, ее там нет… - вздохнул Гарри и уже окончательно попрощался с Джуди. Он по привычке откинулся на спинку, но ее у табуретки не оказалось. Табурет потерял равновесие и рухнул на пол вместе с сидевшим на ним Стайлзом, который сильно ударился бедром и обеими лопатками. Он лежал на пол, глядя в побеленный потолок и даже не шевелился.
Была бы тут Нэнс, сейчас бы с ахами бросилась к нему и начала спрашивать, где болит, и может ли он шевелиться. А потом, убедившись, что все в порядке, посмеивалась бы над ним до конца дня, и он бы смеялся вместе с ней. Но сейчас Гарри было не до смеха.
Он, морщась, поднялся с пола, как мог поводил плечами, допил свой чай, убрал со стола кружку с молоком, которую Нэнс не успела допить и поплелся в гостиную, где до самого вечера валялся на диване, даже не включая телевизора.
Каждые полчаса он делал по звонку и каждый раз натыкался то на блокировку, то на короткие гудки. Он и не надеялся уже услышать голос Нэнс. И не услышал.
Может, стоит дать ей время? Пусть успокоится немного, побудет наедине с собой… Но ведь мало ли, как она может накрутить себя!
Гарри хотел верить, что это скоро закончится: они помирятся, и всё станет как прежде. Она будет иногда ночевать у него, смеяться над ним, ругать его и целовать так, как никто другой в этом мире. Но почему-то голову Стайлза никак не покидала мысль, что все может сложиться очень плохо.
Вечером он, переодевшись в чистую одежду, забрался в Роллс-ройс и снова поехал к дому Нэнси. Еще только подъезжая, он заметил, что в окнах ее комнаты горит свет. Сердце так и подскочило в груди. Сейчас, вот сейчас он увидит ее и всё объяснит ей. Сейчас все должно наладиться.
Но мистер Алекс, с неохотой загородив Гарри дверь, ведущую в коридор, сказал:
- Ты прости меня, Гарри. Но Настя просила никого сегодня не пускать. Особенно всякого рода кучерявых балванов.
- Прямо так и сказала? – угрюмо усомнился Стайлз.
- Нет, это я уже сам понял. Кто еще может заявиться к ней без приглашения? – мистер Алекс кашлянул. – Не мое это дело, Гарри, и я в него лезть не буду – вы сами разбирайтесь. Но сегодня Настя правда хочет побыть одна, поэтому ты иди лучше. И приезжай завтра, или через пару дней.
- Но вы передайте ей, что я заходил, - с этими словами Гарри развернулся на пятках и пошел к своему автомобилю, но лишь для того, чтобы отогнать его с поля зрения мистера Алекса. Затем, под покровом вечера, он прошел на задний двор и встал под окнами Нэнс. Стайлз отважился позвать:
- Нэнс! Нэнси!
Но она не услышала – окно было закрыто. Гарри огляделся в поисках какого-нибудь подручного средства и увидел камешек, лежавший в молодой траве. Камень был маленьким – стекло им не разбить. Поэтому Стайлз, прицелившись, бросил его в окно. Раздался хрустящий стук, камешек упал на землю, Гарри поторопился его поднять и бросил снова.
Такое уже было – три или четыре года назад, когда он приходил извиняться за свое непристойное поведение. Но тогда была зима, вместо камешка – снежки, вместо девушки – подруга, а вместо оскорбления – просто шутка.
За стеклом мелькнула тень, затем появилась четкая фигура, и в окно выглянуло грустное, настороженное лицо. Нэнс явно знала, кто стал ее гостем, поэтому держалась особенно прямо. Она сняла с головы большие наушники, скинув их на шею и, насколько Гарри мог судить, облизала губы. Он боялся, что она уйдет, но Нэнс не ушла. Она открыла пластиковую раму и наклонилась вперед, выглядывая наружу.
- Прости меня, - выдавил Гарри, опасаясь, что девушка не станет его долго слушать, поэтому стоит перейти сразу к основному. У него пересохло в горле.
Буквально пять секунд Нэнси смотрела на него, не говоря ни слова, а потом тихо произнесла:
- Я сейчас спущусь к тебе через заднюю дверь.
Она тут же исчезла, забыв закрыть окно. Судя по тому, как колыхнулись занавески, комнатная дверь отворилась и снова закрылась. Гарри, не сдерживая себя, бросился ко входу в дом, одним шагом преодолел все четыре ступени и принялся мучительно ждать.
«Прости меня, умоляю! Я был таким идиотом! Я никогда не думал того, о чем говорил. Я знаю, что ты верна мне, потому что любишь, и я тебя тоже люблю. Нэнс, не уходи от меня, я не вынесу этого. Прости меня, прости, прости, я никогда себе больше не позволю такого. Если хочешь, то лучше ударь меня, накричи, но не уходи! Прости, прости…» - хаотично вертелось у него в голове, мысли путались. Тут раздался щелчок, дверь открылась и на пороге появилась Нэнс, одетая в домашние серые бриджи и теплый коричневый кардиган.
Она не смотрела на Гарри, но он видел, что девушка была не накрашена. «Она плакала! Она правда плакала! И ты виноват в этом!».
- Гарри, нам нужно поговорить, - раздался ее надломленный, но непреклонный голос.
- Да, я этого и хотел, - закивал Гарри, борясь с желанием обнять ее. Он облизал губы и на миллиметр приблизился к Нэнси.
- Пообещай, что не будешь перебивать меня, пока я буду говорить, - произнесла девушка. Она дождалась, пока Гарри кивнет, и заговорила: - Ты имел полное право ревновать и не доверять мне. Я обдумала твои слова и пришла к выводу, что твои подозрения вполне объяснимы. Мы видимся меньше нужного, а то, что я уезжаю во Францию со своим бывшим парнем, пусть он мне и коллега, - это слишком плохо. Мне придется много путешествовать, так что ничего с этим не поделаешь. Ты ревнуешь меня, когда уезжаю я, я ревную, когда уезжаешь ты. Это замкнутый круг. И даже если мы помиримся, то рано или поздно кто-то из нас сорвется, и ссора повторится вновь. Поэтому…
До Гарри еще доходил смысл ее слов, разум с ужасом зацепился за фразу «ДАЖЕ ЕСЛИ мы помиримся», когда Нэнс подняла голову. В ее глазах не было ничего – ни отчаяния, ни боли, ни уверенности и злости. Глаза были совершенно непроницаемыми и черными, как вороново крыло. Глядя в них, Гарри понял, что его худшие опасения подтвердились.
- Нам нужно расстаться, - ровно и бесцветно закончила Нэнс. Стайлза окатило жаром, дыхание сбилось.
- Нет, - бессильно, но резко сказал он. – Нет, мы не будем расставаться.
- Это необходимо. – снова этот ровный голос, а глаза смотрят так, будто ничего не видят.
- Нет! – гари схватил девушку за руку повыше запястья и встряхнул, взялся за ее скулы, провел пальцами по щекам, испуганно глядя в ее глаза. – Нет! Не говори этого, Нэнс, Нэнси! Я не могу без тебя…
- Но и со мной ты не тоже можешь. И поэтому если мы расстанемся, будет лучше. Никакой ревности, никакой тревоги. Найдешь себе другую, которая будет рада сидеть дома и просто ждать тебя…
«Она просто заучила эти слова! – взорвался мозг. – Всё, кроме последнего предложения. Тут она дала слабину». Гарри подумал, что еще сможет все исправить, он громко прошептал:
- Мне не нужна другая! Мне нужна ты! Нэнс, если ты хочешь отдохнуть от меня, то я согласен. Если тебе нужно время, то я дам тебе его. Но не навсегда, я не допущу!
- Отдохнуть, нужно время… - повторила девушка. – Называй это как хочешь, Гарри. Но нам нужно…
- Я люблю тебя! – взревел Гарри так громко, что все соседи, наверное, слышали. – Я не хочу тебя отпускать! Прости меня, прости, молю! Но не уходи вот так. Не уходи, Нэнс!
И наконец-то на дне темных, сосредоточенных глаз, мелькнула вспышка чувства. Грудь девушки стала вздыматься чаще, губы приоткрылись. И Гарри мог поклясться, что увидел в уголках ее глаз слезы. Но Нэнс тут же порывисто дернулась, поднялась на цыпочки, неловко коснулась губами его щеки, отняла свою руку и, не успел Стайлз ничего сделать, как она ушла за дверь. Раздался щелчок и быстрые удаляющиеся шаги.
Гарри вцепился пальцами в волосы и безмолвно закричал. Всё кончено. Он все разрушил.
На этих ступенях он целовал ее в первый раз. На них же потерял ее.
Судьба дала Гарри Стайлзу всё, о чем только можно грезить, но в уплату отняла то, что было для него дороже любой славы. Мир пошел крахом. И начало этого апокалипсиса пришлось на серый плащ, который всё еще лежал на заднем сидении Роллс-ройса.

(via nancychipmunk)

(Остальное тут)