Ширма приоткрылась, и за ней я смог увидеть знакомые черты лица. Те же стеклянные, не видящие свет глаза, те же впалые щеки и те же потрескавшиеся от времени и молчания губы. Я подошел ближе и протянул руку, чтобы погладить тебя по пыли, некогда являвшейся локонами на голове. Шепнул едва слышно: "Я вернулся. Теперь мы можем еще не один век любоваться искривленностью этих стен и дивиться тому, как мало нужно для абсолютного покоя."
