И вроде должна улыбаться, вспоминая, но все равно хочется плакать. Говорила себе, что это только на лагерь, говорила так всем, но видимо, успела привязаться к человеку. Теперь это будет мучительно и долго, понять, что это все, что ты больше не проведешь пальцем по его груди, не коснешься его губ, ты больше не взглянешь в его чисто-голубые глаза, да и вообще больше ничего не будет. Ненавижу себя за то, что сама себе даю слово, а потом его не сдерживаю. Но где-то внутри меня все-таки сидит надежда, надежда, что все это продолжиться, что каким-то теплым летним вечером мне придет сообщение от него с целью встретиться. Был разговор, про то, что если будет инициатива с его стороны, то возможно что-то и получится, сначала сказано: «Давай попробуем", а поле… а после ничего. Я не люблю, когда люди так в пустую бросают слова и заставляют на что-то надеяться.

—Мне надо серьезно все обдумать и решить

Все обдумано, все решено, в Москве ничего не будет. Да пусть так и будет, я никого не держу около себя, если ты захочешь-ты уйдешь, что ты уже сделал, а вернешься… верну.