Голубые глаза обещают нам верность.
Благую усталость, земную беспечность,
Бурлящую молодость, тихую старость,
Сварливую грусть, наивную радость.
Если у смерти сверкают глаза,
Смоет сомнения скупая слеза,
Ведь я на селе один вольнодумец,
Чудак, волонтер и безумец,
Верю, что свет в пучине тоннеля,
Обернется пламенем кометы Галлея.
Кто смерти поверил? Безумное стадо!
Подаяние просят на паперти Ада.
Вот и поверил глазам я искристым,
Ласковым, добрым, лазурно-лучистым!
Вместо кометы лжи и смятения,
На меня мчится поезд немого прозрения.
Свет. Удар. Локомотив.
Смерть. Чернота. Похоронный мотив.
Кривится зашитым оскалом судьба,
Праздность и хаос, черни гурьба.
Напрасно. Схоронить меня невозможно.
Возьми мою душу и сожги осторожно.
С эхом взметнусь на небесные кручи,
Где мед попивают закатные тучи,
Где звезды мерцают, озаряя с небес
Растущий на трупах сумрачный лес.
Где Смерть отобранный плоти кусок
Сжимает в руках, превращая в песок.
Я исчезну, меня уже нет,
Не пробьется сквозь землю солнечный свет.
Надо мной раскинулись ветви дубравы,
На могиле плита в свинцовой оправе.
Лишь смерть стоит много выше меня,
Танцует на мне и давит земля.
Падали лазурные линзы с очей,
Обнажая черные, как крылья грачей,
Дыры, зияющие вековой темнотой.
Смерть уходит и лес снова немой.
Мое мертвое сердце - всем маскам гроза,
Провели меня смерти голубые глаза.