Аннотация. Есть много разных вещей, которых я никогда не смогла бы объяснить вам словами. Целесообразно, как учили в школах, институтах. То, чему учит нас религия и правительство, то, к чему нас готовят с пеленок. Внушая нам, что для нас правильно, а что нет, нас абсолютно лишают выбора. Мы не замечаем этого, но все же, нас его лишают. Будни. Стоял летний, не жаркий для этого времени года день. Солнце редкими попытками пробивалось сквозь кучевые облака, оставляя яркие полосы на моем лице. Я как обычно, ровным шагом отсчитывала расстояние от остановки до дома. Весь день распланирован, и я чеканю балетками по тротуару. Вокруг ходят люди, и все, как один похожи друг на друга. Вот мужчина с толстыми руками пытается попасть по кнопкам своего мобильника. Вот женщина ведет девочку за руку, та поворачивается ко мне и улыбается. Я улыбаюсь в ответ - у меня для моего возраста есть все, что хотелось бы иметь девушке. Есть и парень, и родители, и поступление в престижный вуз. Работа, учеба, общение, все. Но что-то в глубине души, как пыль, что летает в воздухе не дает покоя. Ну и пусть себе не дает - мне не до этого. Я спускаюсь в метро, еду к отцу. Показываю результаты вступительных испытаний, работы, макеты. Отец - холодный снаружи человек. Может и внутри конечно, но в итоге, он хвалит меня, неуклюже потряхивая мою руку, что не задерживается никогда дольше, чем на пару-тройку секунд. Узнает, как дела дома (ради приличия), как лето, как молодой человек и отпускает меня на улицу. Разворачиваясь к метро, я все так же чеканю балетками по асфальту. Рассекая пешеходный переход я быстрым движением руки провожу по турникету картой, прохожу вдоль него и спускаюсь в подземку. Сидя в вагоне читаю классику, думаю о том, что надо набрать ЕГО номер и узнать, встретимся ли мы. Хоть мне и не избежать того, что вся суть ситуации мне ясна, и что все будет как обычно (нет, не сегодня), во мне все еще теплится надежда на то, что завтра я уеду на довольно длительный срок и это поможет ЕМУ осознать, что пора бы нам уже встретиться. Я поднимаюсь по лестнице, беру телефон. Набираю уже выгравированный в своей памяти номер и слушаю гудки. Потом голос. Да, ничего другого и не ожидалось - нет времени. Но в итоге моя взяла и он все же приедет на ночь. Конечно же в плохом настроении и с дурным тоном, не будет ни бесед, ни объятий, но его наличие в моей комнате все еще будет означать, что что-то есть. Кладу трубку, откидываю прядь волос, иду в ванную комнату. Смотрю в зеркало. Пустые глаза, потертые синяки вокруг глаз, впавшие скулы. Натягиваю улыбку и принимаюсь за готовку. День, как день. Ничего нового, ничем не удивишь. Я приняла решение покинуть город ненадолго только потому что не хотела бы потерять навсегда из своей жизни Карла. Он так много работает и так мало отдыхает, все время отдыха проводит за компьютерным столом, что я чувствую свою беспомощность и откровенно, ненужность. Когда наши речи стали еще более холодными, чем прежде, а моя надежда на то, что все будет как раньше испарилась, я поняла, что нужно свыкнуться с тем, что имеешь. Мы встречались уже солидный срок, за который родители успели узнать друг-друга, да и в школах всегда говорили, что девушка, что будет менять партнера часто - шлюха. И ни о каких чувствах не могло идти и речи. Потому я и решила - если есть возможность оставаться с кем - то так долго, почему бы и нет? Идеальная партия в будущем, среднестатистическая семья, квартира, пара маленьких детей. Все как у всех. Все, как у нормальных. И всегда меня пугало чувство того, что моя мать была не нормальной. У меня есть младший брат, он незаконнорожденный ребенок. То есть, по нашим меркам - ребенок, что был рожден моей матерью от человека, с которым она не состояла в официальном браке. И до сих пор не состоит. Так нельзя, эту фразу мне вдалбливали с детства. И только бабушка говорила мне что-то о любви, с которой моя мать готовит тому мужчине еду на кухне и заправлет за ним постель, когда он в очередной раз уходит к своей семье (даже так) и не известно, когда он вернется вновь. Но, бабушка умерла, а вместе с ней и воспоминания о любви и нежности, обо всех этих сказках. Единственное, что осталось и преследует меня по сей день это боль. Мне было жалко мать, когда она плакала ночами, так бесшумно, от своего горя и своей любви, что я поняла, что ни за что на свете я не поддамся этим чувствам с головой. Максимум - заправлять постель с утра, перебирать белье и гладить рубашки. Остальное я отдам детям. Иначе, я сама себя погублю. И так мне говорили и по сей день. Вечер уже наступал своими мохнатыми лапами на город, обволакивая его языком тьмы и черного неба. Я молча сидела и ждала, когда приедет Карл. В ночной тиши тихо играла музыка, и я пошла покурить (единственная пагубная привычка, что не смогли подавить мои родители). Присев на лестницу я взглянула на пачку. На ней поблескивали огни фонарей с улиц. Достала сигарету, прикурила и подумала о том, что надо бы сходить купить воды в магазине через дорогу, но тут мои мысли были прерваны мыслями о завтрашнем отъезде. Что-то волновало меня изнутри, что-то закрадывалось внутрь меня и не давало покоя. Я чувствовала, что возможно что-то помешает размеренному течению моей жизни (завтрак, работа, макет, ожидание Карла, Карл за компьютером, ужин, книга, секс, сон) и это передергивало изнутри. Я встряхнула головой, будто попыталась выкинуть эти мысли из головы, как вдруг свет на лестничной площадке внезапно погас. Все в доме замело и остался лишь уголек от сигареты. Я встала и хотела было пойти в квартиру, перенастроить часы после сбоя электричества. Но что-то заставило меня посмотреть за окно. Туда, далеко. Там мерцали огни ночного города, что так нравились мне в детстве. И почему-то, первый раз за долгое время я посмотрела на них по другому. Они будто говорили мне о том, что привычная жизнь на этом обрывается. Что пришло время что-то менять. Но я снова потрясла головой и в этот момент возобновили подачу электричества. Не долго думая, я затушила сигарету и пошла внутрь, к обычному темпу размеренной жизни.