Расскажи мне, Джимми, как умирают раздавшие себя по клочкам, по кусочкам шальные поэты?
Ты не знаешь ответа? Тогда у тебя, наверняка, найдется немного огня для моей очередной сигареты.
Больше никто не зажигает меня, даже музыканты и их гитары, даже космонавты и их стремительные ракеты.
А мне бы так хотелось вспыхнуть еще один раз, опалив небосклон хвостом заплутавшей кометы.
Джимми, Джимми, это было бы слишком просто - выдать мне горсть таблеток и минуту славы.
Говорят, что, даже когда у тебя внутри стержень, героин разъедает любые, в том числе и сверхпрочные сплавы.
Я могла бы попробовать - лечь покорной Помпеей под слоями медленно застывающей лавы,
Но все же, как бы мне ни хотелось, я не буду тебя просить раздобыть мне немного этой отравы.
Эй, здесь есть кто-нибудь? Похоже, нет никого, кроме меня и тебя, мой молчаливый друг Джимми.
Мне нравится с тобой разговаривать по душам, так, как если бы мы оба были живыми.
Хотя в таком случае это были бы уже не мы, вернее, мы, но совершенно другие, иные.
Так что лучше я здесь - на кухне в Москве, а ты там - в Париже, под струями дождевыми.
Видишь, Джим, никто не бежит со мной рядом, не касаясь ногами земли - верно, считают, что у меня паранойя.
Скорее всего, именно так и думали люди про сколачивающего ковчег одержимого Ноя.
Но у меня все в порядке - мне не грозит депрессия, творческий застой, входы в запой и выходы из запоя.
А ноет… Это, видимо, развилась невралгия от предчувствия того, что неизбежно падет моя Троя.
Когда кончится музыка, Джимми, а исходя из того, что играет последний трек, она кончится очень скоро,
Ты аккуратно притвори за собой дверь, поверни на два оборота, чтобы не впустить домушника-вора.
Ты знаешь, после звуков зазвенит тишина, но даже ей не заглушить в моей голове голоса шаманского хора.
Джимми, мы встретимся в следующий раз, когда мной будет написан, как минимум, газетный памфлет, как максимум - новая Тора.
Ritta Saar