Эрих Мария Ремарк - "Тени в раю".
Только что дочитала очередной потрясающий роман Ремарка и не могу не поделиться с вами.
Сюжет.
"Тени в раю" - история журналиста-эмигранта, сумевшего сбежать от нацистов в Америку - Рай, находящийся далеко от войны. Но сбежать от нацистов ещё не значит спастись, потому что от себя сбежать гораздо труднее. Пока ты думаешь лишь о том, как избежать смерти в концентрационном лагере, на тебя не давит груз воспоминаний и мыслей о том, что же будет дальше. Самое страшное, страшное в моральном плане, начинается, когда война одходит к концу. Кому нужны эмигранты? Что им делать? Куда возвращаться, если от прошлого остались только развалины, а в настоящем они чувствуют себя тенями?
Герои.
Роберт Росс - главный герой. От его лица ведется повествование. Что отличает его от других героев Ремарка? Он не просто потерян и одинок, не просто не знает, чем заняться в будущем. К этому добавляется мрачное осознание того, что его народ - народ варваров и убийц. С одной стороны, он стыдится этой принадлежности к немцам, с другой - он хочет вернуться. Америка не доверяет ему, Германия гонит. Подвешенное состояние. Но он все же возвращается, потому что не может по-другому.
Наташа Петрова - наполовину француженка, наполовину русская. Не могу сказать, чтобы она мне нравилась. Вообще женщины в романах Ремарка всегда очень противоречивые - не выносят одиночества, но всегда уходят с гордо поднятой головой, не поймешь, то ли они независимые, то ли слабые, но это, наверное, тот тип женщин, в которых нельзя не влюбиться. В общем нечто совершенно от меня далекое. Поэтому больше ничего писать о ней не буду.
Кан - герой для всех эмигрантов, человек, не раз спасавший жизни людей, сумевший избежать многих неприятностей благодаря неслыханной наглости. Всем знакомым он кажется нерушимой крепостью, будто сделан не из того материала, что они. Но как жить дальше Кан не знает и кончает жизнь самоубийством. Возможно, он больше не был приспособен к спокойной жизни - сложно представить тихое существование в качестве продавца радиоприемников после лет, наполненных борьбой за жизнь.
Кармен - Кармен описывают как совершенно глупую и потрясающе красивую женщину. Причем красота у неё невинная и трагическая. Мне Кармен не кажется глупой. Она напоминает чем-то Изабеллу из "Черного обелиска". Та же наивность и простота, кажущаяся безумной. Кармен называет кур по именам, не спеша завтракает, не смотря на то, что вот-вот прибудут нацисты и просто живет по-своему.
Цитаты.
Человек вообще не меняется. Несмотря на то, что дает себе тысячу клятв. Когда тебя кладут на обе лопатки, ты полон раскаяния, но стоит вздохнуть свободнее, и все клятвы забыты.
Ничто не связано друг с другом и все взаимосвязано, и эта всеобщая взаимосвязь — своего рода извечный человеческий посох в земном странствии, один конец которого ложь, другой — непостижимая истина. Но чем является непостижимая истина? Непостижимой ложью?
Каждый хочет меня воспитывать. И каждый знает все лучше меня. Слушая эти советы, можно подумать, что счастья полно в каждом доме. Но это не так. Человек - мастер давать советы другим.
"Ты, - сказал он, - вступаешь в пору женщин. Запомни поэтому: только безнадежные кретины хотят доказать свою правоту женщине и взывают к её логике ".
Я взглянул в окно — мимо меня проносилась эта чужая тьма, заглядывавшая в окна тускло освещенного поезда, в котором еще сохранилась капля человечности, правда, уже совсем чуждой, призрачной, как полет летучей мыши: очертания лиц, кивок головы, частичка тепла, прикосновение плеч — язычок пламени из иного, безымянного мира, походивший на вольтову дугу и создававший впечатление моста, перекинутого через бездну. Но лишь впечатление — в действительности уже ничто не могло преодолеть хаос безграничной отчужденности и безнадежного одиночества . Не безобидного сентиментального одиночества, но одиночества абсолютного, в котором человек — это задуваемая ветром искра жизни — первая и последняя.
Что в конечном счете принадлежит человеку? И на какой срок? Все взято взаймы, украдено у жизни и без конца крадется вновь.
Я ведь тоже принадлежу к ним, подумал я, к этой шайке убийц; это мой народ — несмотря на все утешения, какие я придумываю себе при свете дня, несмотря на то, что эти разбойники преследовали меня, гнали, лишили гражданства. Все равно я родился среди них; глупо воображать, будто мой верный, честный, ни в чем не повинный народ подчинили себе легионы с Марса . Легионы эти выросли в гуще самих немцев; они прошли выучку на казарменных плацах у своих изрыгавших команды начальников и на митингах у неистовых демагогов, и вот их охватила давняя, обожествляемая всеми гимназическими учителями Furor teutonicus.
— О счастье можно говорить 5 минут, не больше. Тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлива. А о несчастье люди рассказывают ночи напролёт . Правда?
— Правда, когда речь идет о небольшом несчастье, - сказал я, поколебавшис секунду, - а не о подлинном.
— Нельзя иметь все сразу.
— Это самая грустная сентенция из всех, каке существуют.
— Не самая грустная, а самая мудрая.
Только мертвые принадлежат нам целиком, только они не могут ускользнуть. Все остальное в жизни движется, меняется, уходит, исчезает и, даже появившись вновь, становится неузнаваемым. Одни лишь мертвые хранят верность. И в этом их сила.
Самое страшное — это обыватели, люди, которые со спокойной совестью выполняют свою кровавую работ у так же старательно, как если бы они пилили дрова или делали детские игрушки.
Рихард Таубер — еврейский певец, обладатель одного из самых сладких голосов мира, выброшенный варварами за пределы родины и умерший от рака легких в Англии, — исполнял немецкие народные песни. Он пел: «Нет, не могу покинуть я, всем сердцем так люблю тебя». Вынести это было трудно, но таково было желание Бетти.
И вдруг в эту холодную, ветреную ночь меня осенило, почему Кан мог быть только с Кармен: это сочетание своей бессмысленностью снимало бессмысленность лишенного корней бытия.
— Эта призрачная война с невидимыми ранеными и невидимыми убитыми, с неслышными разрывами бомб и безмолвными кладбищами подходит к концу. Что останется от всего этого? Тени, тени — и мы тоже всего лишь тени .
… так как, по-видимому, ничто в жизни не вечно, даже проклятый шоколадный торт.
— Мне всегда казалось, что он не знал, чем заняться в мирное время.
— Ну, а вы-то знаете?
— Для врача это проще простого. Снова латать людей, чтобы они погибли в следующей войне.
Приятные воспоминания плохи, потому что это прошлое, неприятные хороши опять-таки потому, что это прошлое.
Возврата быть не может, ничто не стоит на месте: ни ты сам, ни тот, кто рядом с тобой. Все, что от этого осталось в конце концов, это редкие вечера, полные грусти, — грусти, которую чувствует каждый человек, ибо все преходяще, а он — единственное существо на земле, которое это знает , как знает и то, что в этом — наше утешение. Хотя и не понимает почему.