Ненавижу этот город. Здесь почти не бывает света, не знаю, чья это вина. То ли солнце просто обходит его стороной, то ли вместо него уже давно светит лампочка на двадцать пять ватт. Широкие спящие улицы, как всегда, застелены липким туманом. Даже воздух будто рваный, и тяжело дышать. С неба сыплется что-то непонятное. Холодные комочки, мокрые, будто дождь, но в тоже время легкие почти как снег. Ненавижу эту зиму. Когда-то я любила такую – теплую, мокрую и серую. Тогда я была глупой и романтичной, смотрящей на мир сквозь оконное стекло. Теперь я готова ненавидеть ее сильней всего на свете. Самая мерзкая погода. Под ногами мокрый снег пополам с солью. На каждом шаге сапоги наполовину погружаются в темную массу и с сытым чавканьем поднимаются обратно. Рядом тихо идет Аня. Я слышу, как ее кеды сквозь снег шуршат по мокрому асфальту. Ее пальто и шарф в розовую клетку мелькают чуть слева. Она чуть притормаживает и молча протягивает мне ладонь в толстой варежке. Я голыми пальцами беру ее руку, и мы идем дальше к остановке, благо, до нее всего два шага… Я не выдержу, хочется скорее отмучиться и вернуться домой, к старому дивану и теплым одеялам. А еще к телевизору и недоеденному торту. Наверно, я улыбнулась, потому что Анька тоже улыбается. Это хорошо. Я люблю ее улыбку, но последнее время она редко улыбается. А жаль. Впереди – прозрачная будка остановки, чуть позади – автобус. Первое счастье за сегодня – не стоять полчаса только для того, чтобы проехать пять минут в прокуренном салоне. Знакомое чавканье резины по снежной каше, звук тормозов и тихий шорох открывающейся двери. Зайти в пустой автобус, рухнуть на сиденье и молча протянуть водителю чуть влажную от рук стопку монет. Всего три остановки по прямой. А теперь выключить поднадоевшую песню, сунуть телефон в карман и обнять Аньку. Последние дни я боюсь за нее больше, чем раньше. Интересно, почему? Как же мне хотелось бы знать…