Part 1 (x )

Я перекатилась на свою сторону и поцеловала его в мочку уха, потому что в последние четыре дня такие вещи стали привычными для нас. Однако до второй стадии так и не доходило. Не потому, что я не хотела, я хотела. Просто…мы оба всегда не решались, избегали этого. Он лежал, не шевелясь, и я позволила своим губам двигаться вверх и вниз по бархатной коже мочки его уха, позволяя мягкому локону его непослушных волос щекотать мой нос. Я чувствовала себя четырнадцатилетней девчонкой, и я внезапно решила, что сегодня мы должны перейти ко второй стадии, черт возьми. Не знаю, было ли это что-то мистическое, что побудило меня сделать это, или тот факт, что он был без рубашки, и его грудь была намного красивее, чем я себе представляла, или тот факт, что я была готова к этому шагу…но неожиданно я почувствовала, что мне нужны его руки, моему телу нужны его руки. Я быстро села на колени, заставив его открыть глаза.

— Что за черт…

Я быстро стянула свою футболку, прежде чем он успел закончить предложение. Зейн быстро поднялся на колени, и мы просто пялились друг на друга несколько секунд. Я уже была готова схватить свою футболку и выпрыгнуть в окно, когда уголок его губ приподнялся, и он поднял руку и дотронулся пальцем до моего соска, заставив меня громко выдохнуть. Его улыбка стала шире, и он сделал это снова, ещё одно нежное как перышко прикосновение.

— Это приятно, - выдохнула я, вздрагивая.

— Да…могу с тобой согласиться, - сказал он, ухмыляясь, глядя на мои возбужденные соски. Зейн наклонился и нежно поцеловал меня в губы, затем обхватил ладонями мои груди, заставляя меня зашипеть и заскулить от удовольствия. Он даже ещё ничего не сделал, а я уже знала, что его руки самые лучшие, которые я чувствовала на своём теле. Я прогнула спину, побуждая его к дальнейшим прикосновениям, и он тихо засмеялся, довольно низким голосом, а его пальцы продолжали массировать мои соски.

— Боже, твои груди обалденные, - задумчиво произнёс он твердым голосом. – Анна…ты знаешь, я не прикасался к настоящим грудям с девятого класса?

Это заставило меня поднять голову.

— Ты серьезно?

— Да. Все девчонки из Академии Кеневилла с силиконом. Черт, однако, это приятно. Я скучал по этим ощущениям.

— Но мои малышки такие…маленькие – по сравнению с ними, - сказала я, неожиданно засмущавшись. Как я могу конкурировать с пластической хирургией. Теперь я хотела надеть футболку обратно. Я хотела прикрыться – я придвинулась вперед и обняла его за шею так, что наши груди соприкасались, и он не мог видеть меня. Я совершенна не была готова к тому разряду, который прошелся по нам, и совершенно не была готова к пожару внизу живота. Чертова вторая стадия. Я нервно вздохнула и положила подбородок ему на плечо.

— Эй…, - прошептал он, вероятно понимая, что я хочу спрятаться от него. Поэтому, я сказала первое, что пришло мне в голову.

— Когда мне было десять, я практически молилась, чтобы моя грудь выросла. Вслух. Я почти что умоляла их вырасти. Я ждала, когда же он, наконец, разразится диким хохотом, что смутило бы меня ещё больше. Но он просто шокировал меня своей реакцией.

— Первый раз, когда я занимался самоудовлетворением, я подумал, что сломал свой член. Я выпустил большой заряд, и подумал, что сломал его. Никто не говорил мне, что так и должно быть, что это нормально. Я прижалась губами к его плечу, и в это время его стереосистема затихла, ставя другой диск. Эту песню я узнала сразу. “Drive” The Cars Я тяжело вздохнула и решила продолжить.

— Во втором классе мы выращивали яйца в инкубаторе, и я включила лампу на полную мощность. Я знаю, что не следовало этого делать…в любом случае, я сделала это. Все яйца погибли, и несколько детей даже плакали. Правда никто так и не узнал, что это сделала я. Я никому этого не рассказывала.

— Последний раз я плакал, когда мне было пятнадцать, и это случилось потому, что я слушал “Nobody Knows” Tony Rich Project. Я даже не знаю, почему я заплакал, это дерьмовая песня. Я просто плакал. Никто не знает об этом, - сказал Зейн. - Когда я была ребенком, я хотела стать руководителем какой-нибудь фирмы, потому что я прочитала в журнале Forbes в кабинете у доктора, что это самая высокооплачиваемая женская профессия…и я хотела зарабатывать много денег, потому что хотела попросить прощения у мамы…потому что я могу сказать, что всю жизнь она обижалась меня…из-за того, что она столько потеряла, когда решила оставить меня. Руки Зейна крепче сжали мою талию.

— Я пью скотч не потому, что это чертов уважаемый напиток, а потому, что его запах это самое сильное напоминание о моей матери. Она чертова пьяница, но никто в действительности не называл её так. Всё же, поэтому я и пью его. Я крепко зажмурила глаза, чтобы не расплакаться, и сглотнула, готовясь сказать то, что я никогда не говорила вслух.

— Я боюсь, что независимо оттого, чего я добьюсь в жизни, как усердно я буду работать, чтобы добиться успеха и уважения, я всегда буду грязным пятном на фамилии Хотчкисс. Я всегда буду ублюдком, который разрушил многообещающую жизнь умницы Роуз…и я не хочу, чтобы это преследовало меня всю жизнь, Зейн. - сказала я, борясь со слезами.

— Анна, - вздохнул он и притянул меня ещё ближе, я обвила ногами его талию и уткнулась носом в его шею, и мы просто сидели, полуобнаженные, прижимаясь друг к другу, на середине кровати. Я прикусила губу и впилась ногтями в его спину и плечо, а он просто молчал. Я закрыла глаза, и мы начали раскачиваться в такт мелодии The Cars…самой идиотской мелодии, которая могла звучать в такой момент. Зейн стал подпевать мелодии, в то время как я пыталась восстановить дыхание. И, в конце концов, у меня получилось…и я как маленький ребенок заснула на его плече, когда он нежно поглаживал мою спину и тихо напевал мне на ухо. Прошло еще три ночи, и мы ни разу не упомянули о моём срыве, и вот я уже сижу рядом с Зейном возле его рояля. Я ни капли не сожалела, что поделилась с ним тем, что меня так долго мучило; и я не чувствовала себя неловко – в реальности, мне стало спокойнее. В действительности, меня пугало то, что я чувствовала себя спокойно, только когда видела его лицо или когда по ночам чувствовала его горячее дыхание на своей шее. Между нами было какое-то некое невыраженное взаимопонимание, ну, если не считать этот момент. Зейн грубо поставил мои пальцы на клавиши рояля уже в 2768 раз.

— Просто играй, что я тебе говорю, - сказал он.

— Это не работает, - пожаловалась я, - это все глупо.

— Ты сама попросила научить тебя, - пожал он плечами. И это было правдой. Я попросила его научить меня играть на пианино. Я пыталась сыграть простейшую часть из Heart and Soul уже 45 минут. Он кивнул, и когда я второй раз прикоснулась к клавишам, он вздрогнул.

— Ну это же очень просто, Анна. Я играл этот кусок, когда мне было два года.

— Ну, не все такие талантливые во всем, Зейн, - прошипела я, и ударила своей ладонью по клавишам, и по комнате разнёсся грохот.

— Не издевайся над моим роялем. И я сделала это снова.

— У меня не получается. И никогда не получится, - сказала я, сложив руки на груди.

— Очень по взрослому, - пробубнил он, затем кончиком пальца захлопнул крышку. Он перекинул одну ногу через скамейку и развернулся ко мне лицом. - Дай мне посмотреть на твои руки, - сказал он. Я протянула ему руку, и он взглянул на неё, даже не прикоснувшись.

— У тебя коренастые пальцы.

— И что с того? Разве это не одна из особенностей одарённых людей и всё такое?

— Да, и я просто пытаюсь тебя успокоить. Но ты полный отстой в этом деле.

— Пошел ты. Может, ты просто дерьмовый учитель. Он рассмеялся.

— Анна, я не могу быть в чем-то дерьмовым, - сказал он и встал. Мы оба были уже на грани. Мы оба были недовольны и раздражены. И я знала, почему. Всё из-за этой чертовой второй стадии. Из-за неё мы стали раздражительными и грубыми.

— Прекрасно…просто забей на меня, - зло выпалила я.

— Ты меня разыгрываешь, мать твою? Ты ведешь себя как психичка, детка.

— А ты ведёшь себя как настоящая задница.

— Ты не открыла Америку, дорогая. Я и есть настоящая задница. Он развернулся на голых ногах и пинком открыл дверь. Тяжело дыша, я направилась за ним, теребя пояс его хоккейных шортов, которые я надела вместо пижамных.

— Не смей убегать от меня, - зашипела я.

— Твою мать, повзрослей, наконец, - прорычал он.

— Я? Это смешно. И говори потише. Мы же не хотим разбудить Мамочку. Это не пижамная вечеринка, если что. Он неожиданно затормозил, и я врезалась в его спину.

— Твою мать.

Он резко развернул меня и прижал к стене, поставив руки по обе стороны от моей головы.

— Не надо. Не надо меня прессовать, - сказал он, с каждым словом ударяя по стене рукой. Но всё, что я в этот момент видела, это край рукава его футболки, соприкасающийся с его бицепсом. Я уверена, что не хотела этой ссоры, хотя мне нравилось смотреть, как он злится.

— Никогда. Не. Говори. Мне. Что. Делать, - сказала я, опуская подбородок и толкая его в грудь. Его глаза сузились на долю секунды, а затем он оттолкнулся от стены и направился вниз по коридору, в его комнату. Я потопала за ним, не столько из-за то, что я была в бешенстве, а скорее из-за того, что я просто…хотела быть рядом с ним. Его плечи были напряжены, его шаги были широкими и властными…но я заметила, что он был зол совсем не на меня. Скорее на всю ситуацию в общем. Мы зашли в его комнату, и он плюхнулся на кровать, а затем, пробубнив что-то, закрыл голову подушкой.

— Ладно, я ухожу, если ты собираешься прятаться от проблемы, - сказала я, потому что мы оба знали, что проблема есть. У меня была своя тайна, он тоже скрывал что-то от меня…это и останавливало нас. Он не двигался, поэтому я схватила свои джинсы и стянула с себя его хоккейные шорты – мне нужно было уйти. Я собиралась надевать джинсы, но неожиданно шумно выдохнула, потому что почувствовала, как его рука обхватила меня за внутреннюю сторону бедра.

— Что? – спросила я, продолжая стоять к нему спиной, его рука слегка сжала моё бедро.

— Не уходи ещё. Я замерла на месте, а он продолжал сжимать моё бедро, и по всему телу стал разгораться пожар, который становился невыносимым, мне либо нужно было немедленно уйти, либо остаться, чтобы продолжить то, что он начал, но перед тем, как я успела сделать хоть шаг, его рука переместилась под моё колено, и вот я уже сидела на кровати. Он потянулся вверх, а я потянулась вниз, и в долю секунды наши губы встретились в страстном поцелуе, и наши языки столкнулись в беспощадной схватке. Я слегка облокотилась на него, и он облизнул мои губы, а затем снова жадно впился в них, и я даже не заметила, как оказалась лежащей на спине, а он лежал на мне, а его руки блуждали по моему телу. Я обвила ногами его талию, а руками его шею, и из его груди вырвалось приглушенное рычание. Я старалась не водить руками по его спине и не запускать пальцы в его волосы – я просто хотела держать его крепко-крепко и никуда не отпускать. Его руки порвали простыни справа и слева от меня, он старался не трогать меня руками, и я не могла понять, то ли он хочет убежать от меня, то ли наоборот, стать ещё ближе, но это всё не важно, в этот раз я не отступлюсь. Я стиснула ноги ещё крепче и слегка подвинулась вверх, и, наконец, почувствовала его там, где так жаждала почувствовать. Он был большой, твердый и горячий, и я уже ненавидела, что на нас так много одежды. Зейн резко поднял голову, заставив меня ослабить свои объятия. Его лицо раскраснелось, губы припухли от поцелуев, и я снова захотела его почувствовать – я слегка приподнялась и схватила его за подбородок, мои ногти слегка впились в его кожу, и я снова его поцеловала. Он зашипел, но всё же позволил мне его целовать; неожиданно он оказался на коленях.

— Что…, - успела произнести я, пытаясь восстановить дыхание, как упала обратно на матрас. Он крепко обхватил меня за две коленки и закрыл глаза, мотая головой. - Зейн…пожалуйста…не надо…только не останавливайся…только не сегодня, - сказала я, пытаясь сдержать подступившие слёзы. Он убрал руки с моих коленей и начал резко потирать свой затылок, а на его лице застыла мучительная улыбка. - Только сегодня…мы можем не…

Его руки сжались в кулаки, и он начал растирать вески. Я опустилась на кровать, и, согнув ноги в коленях, раздвинула их, мои трусики уже намокли, и я так хотела поскорей их снять. Он опустил руки, и начал медленно поглаживать кожу внутренней стороны моих бедер костяшками пальцев, поднимаясь все выше к тому месту, где я так желала его почувствовать. Его глаза были закрыты, но остальная часть лица говорила о его внутренней борьбе. Он был напряжен, как будто высечен из камня. Я слегка придвинулась ближе к нему, заставляя его руки переместиться ещё выше; мне нужно было почувствовать их там, где я так желала. Он нахмурил брови, и издал утробное рычание, костяшки его пальцев коснулись краев моих трусиков. Неожиданно, его палец скользнул под мои трусики и слегка их оттянул, при этом, не касаясь моей кожи. Мы замерли, зависнув на границе между второй и третьей стадией. Это была мучительно. Я видела, как он сжимал челюсть, и его зубы впивались в его нижнюю губу, как будто он боролся со своим телом и желаниями.

— Зейн, - выдохнула я, пытаясь подогнать его. Эта пытка была невыносимой.

— Анна.

— Сейчас…пожалуйста…просто…

— Если мы…если я прикоснусь к тебе – я не смогу остановиться. - Ну так сделай это.

— Что же ты делаешь со мной? – прошептал он, но уверена, что ответа он не ждал.

— Зейн.

— Анна.

Я слегка двинулась вперед без предупреждения, позволяя его пальцу немного проникнуть меня. Неожиданно он обхватил намокшую ткань моих трусиков и сжал её, но остался неподвижен, поэтому я начала тереться о костяшки его пальцев. Он всё также оставался неподвижным. Ладно, он просто может оставаться в такой позе и ничего не делать, я всё сделаю сама. Я продолжала тереться о костяшки его пальцев, ногти впивались в мои ладони, позволяя пожару внизу живота разгораться всё сильнее.

— К черту, - крикнул он, и, наконец, проник в меня двумя пальцами, и я улыбнулась и задрожала. Он открыл глаза и уставился на картину перед ним, он выглядел загипнотизированным или возможно испуганным – но тут уголок его губ приподнялся. И затем Зейн Малик показал мне, откуда у него такая репутация. Его пальцы и ладонь вытворяли немыслимые вещи.

— О мой бог, - проскулила я…просто я никогда такого не чувствовала. Я знала, что сначала я умру от удовольствия, а затем оттого, что это всё закончится…потому что его руки были просто волшебными. Мои глаза закатились, и он рассмеялся…теперь, когда он покорился, он снова стал самодовольным.

— Сдавайся, Анна.

— Ммм, - лишь ответила я, мотая головой из стороны в сторону. - Брось, Анна. Сдавайся. Я сомкнула ноги, чтобы он не смог убрать руку, и услышала характерный звук движущейся ткани. Я не позволяла себе открыть глаза и посмотреть, что он делает, пока не услышала его рычание. Он развязал свои штаны, и уже работал рукой над своим членом, а другой продолжал колдовать надо мной. Наши глаза встретились, и мы не улыбались и не ухмылялись, а просто смотрели друг на друга. Картина передо мной заставила меня затаить дыхание.

— О боже, Зейн, - простонала я, встречая каждое движение его пальцев, мне стоило неимоверных усилий, не оторвать от него взгляда. Зейн запрокинул назад голову; Адамово яблоко колыхалось при каждом его стоне или рычании…и теперь, когда я не видела его глаза, я перевела взгляд на его руку, которой он трогал себя. Стремительными движениями, повторяющимися снова и снова, и затем большим пальцем он начал растирать головку члена. И с громким криком я кончила. Так, как никогда раньше. Мои ноги превратились в желе, тело покрылось капельками пота, сама я была уставшая, но счастливая, всё ещё пытаясь отойти от потрясающего оргазма. Я прислушивалась к своему дыханию, и чувствовала некоторую легкость, и пальцы Зейна выскользнули из меня, вернув трусики на своё место. Я приподнялась на локтях, и всё, что я видела, это его бронзовые волосы, слегка промокшие от пота на лбу. Он наклонил голову, и его движения участились. Я заметила, что мышцы его живота напряглись; он слегка выпрямился, всё так же стоя на коленях… Да. Он собирался… Он поднял голову и посмотрел на меня. Его губы приоткрылись, и он весь сжался.

— О черт! Анна, отодвинься…

— Ха? – пробормотала я полубессознательно. Я отпрянула назад, когда почувствовала что-то теплое у себя на подбородке и шее. Я вытерла это задней стороной руки и взглянула на руку. Оу. Я посмотрела на Зейна. Он смотрел на меня, широко распахнув свои карии глаза, и я снова перевела взгляд на свою руку. Тут его плечи затряслись – он старался не засмеяться. Но рассмеялась я. Он тоже позволили своему смеху вырваться наружу, и вот мы уже сидели на кровати, смеясь и чувствуя долгожданное облегчение, счастливые и свободные. Затем мы просто валялись на кровати, в нашем маленьком тихом безопасном местечке, глупо улыбаясь и смеясь, и именно тогда я поняла это. Я поняла, что кому-то придётся проиграть. И этим кем-то буду я. Потому что я поняла, что люблю Зейна.