Название: Принцип суперпозиции
Автор: Metallicar
Рейтинг: NC-17 (с натяжкой)
Пейринг: Сэм/Дин
Саммари: «Кажется, они твоего размера?»
Предупреждение: ООС, фут-футиш, ненормативная лексика
Примечание: написано под впечатлением от 7х16; таймлайн: начало 4 сезона; тапки принимаются и коллекционируются.
- Осторожно, Дин! – срывая голос, орет Сэм. Но уже поздно - брат скрывается в открытом люке, соскальзывает туда совершенно беззвучно, будто в воздухе растворяется. Сэм крутится на месте, не зная, продолжать преследование твари или бежать к зияющей в асфальте дыре. Откуда, кстати, так и не раздается ни звука. Сэм вообще не понимает, как можно было не заметить открытый люк посреди дороги. Видимо, четыре месяца с закрытыми глазами, все же, не проходят бесследно.
Прицелившись, Сэм в последний раз стреляет серебром вслед убегающему оборотню и матерится, промахиваясь. Тишина там, внизу, пугает уже по-настоящему, и Сэм торопливо подходит к открытому люку, пытаясь отдышаться после долгого бега. Вокруг темнота – ни в одном окне вдоль узкой улицы не горит свет – ему приходится дрожащими руками нашаривать в куртке фонарь. Тусклый луч озаряет пространство внизу: там неглубоко, метра полтора, но забетонированные трубы выглядят вполне травмоопасными.
- Дин? – тихо зовет Сэм.
- Я… я тут… - голос брата дрожит. Сэм его пока не видит, но слышит - Дин напуган, почти в панике.
- Ты там в порядке?
«Черт, ну, нет, конечно же, нет. Дин, говорящий таким голосом, не может быть в порядке», - мысленно одергивает себя Сэм.
- Нет, я нихуя не в порядке! Я, блять, встать не могу! – теперь Дин почти орет, но только шепотом, чтобы не перебудить всех вокруг, огрызается злобно и истерично. – Вытащи меня отсюда, я ногу сломал. Черт, кажется, правда сломал… - добавляет он уже не так взвинченно.
Дин ненавидит травмировать ноги. Руки – сколько угодно. Все равно, даже Винчестеры не настолько удачливы, чтобы сломать обе руки одновременно. А одной рукой Дин может делать все: и стрелять, и вести машину, и дрочить… Причем, неважно какой. С ногами все по-другому – тут Дин лишается возможности бегать, прыгать, да и вообще перемещаться так, как подобает охотнику. И это пугает его до чертиков.
- Давай, двигай сюда, - спокойно говорит Сэм и водит фонарем, высвечивая место прямо под люком. Дин двигает. Дышит тяжело, как гребаный умирающий. Сэм закатывает глаза. – Не драматизируй.
Оказавшись в кругу света, Дин задирает голову и смотрит на Сэма глазами жертвы. Кажется, уже немного пришел в себя. Присев на корточки, Сэм протягивает к нему руку, сжимает плечо и осторожно тянет вверх, будто там у него тоже все переломано. Дин подается следом, хватается сначала за стены, потом за край открытого люка и наконец выпрямляется, стоя на одной ноге и с преувеличенной осторожностью поджимая вторую. Голова Дина торчит из коллектора и это было бы очень забавно, если бы… Нет, это и вправду забавно. Сэм едва сдерживает непрошенную улыбку.
- Стоишь? – спрашивает он шепотом, отпуская плечо брата.
- Ага.
- Ну все, вылезай.
- Сам? – глаза Дина неверяще расширяются.
- Мне тебя на руках выносить? – фыркает Сэм и встает, скрещивая руки на груди, - Дин, прекращай уже, вылезай, посмотрим, что там с твоей ногой.
Дин страдальчески вздыхает и, подтягиваясь на руках, бухается задницей на асфальт.
- Где? – спрашивает Сэм, вспарывая ножом штанину Дина. Джинса поддается плохо, трещит, но упрямо не режется, и Сэм начинает раздражаться.
- Лодыжка, - Дин затаивает дыхание. Он чувствует боль, но не знает, что там и как оно выглядит. Ткань, наконец, поддается, и Сэм подтягивает ее вверх. Ощупывает пальцами ногу, разглядывает ее под светом фонарика, чуть сдавливает – Дин вздрагивает и прикусывает губу – и скептически смотрит на брата. Врач из Сэма такой же, какой и юрист, то есть незаконченный, но курсы первой помощи он посещал исправно.
- Истеричка. Это ушиб. Максимум – вывих. Никаких переломов.
Дин облегченно вздыхает и откидывается спиной прямо на асфальт, уставившись в звездное небо. Кажется, он счастлив.
Всю дорогу до мотеля Дин озабоченно поглядывает на Сэма за рулем, будто он может разбить его детку сейчас, несмотря на то, что не разбил и даже не поцарапал ее за целых четыре месяца до того. От машины до номера Дин добирается, прихрамывая и вцепившись Сэму в плечо. На самом деле он тяжеленный, особенно когда нифига не старается передвигаться хоть чуть-чуть самостоятельно. Он буквально висит на брате, будто мстит ему за больную лодыжку, за открытый люк, за упущенного оборотня. Дин и так ужасно вредный, а раненный Дин вообще больше смахивает на пятнадцатилетнюю ПМС-ницу. Кое-как дотащившись до кровати, Сэм сваливает на нее свою ношу и удаляется в душ, почему-то прихрамывая сам. Уж точно - с кем поведешься…
Выйдя из ванной, Сэм обнаруживает брата в той же позе, в которой он его оставил. Дин лежит на спине, дырявит взглядом потолок и постукивает пальцами по животу. Сэм понимает – Дин решил поиграть в больного. Вообще, младшему Винчестеру не привыкать терпеть капризы и заморочки Дина. Это он так отыгрывается, наверное, за роль старшего брата.
Сэм садится рядом и толкает Дина в бок, кивая в сторону ванной:
- А потом… - Сэм выдыхает, будто готовится к прыжку. Но сегодня ему действительно придется нелегко. – Потом я… Перевяжу, идет?
Не успевает Сэм предложить свою помощь с подъемом и перемещением в пространстве, как Дин буквально слетает с постели и устремляется в указанном направлении, стараясь, однако, не наступать на больную ногу. Больше для виду, конечно. Из Дина очень хреновый актер. Шум воды заполняет номер, и Сэму кажется, что каждая капля приближает неизбежное.
После того, как Дин вернулся из… после того, как Дин вернулся, Сэм твердо решил: «Пора завязывать». Дин дулся, обижался, ругался даже, но словно и сам понимал, что так правильнее. Сэм видел, что Дину очень не по себе от всех этих перемен, ведь Сэм-то научился справляться в этой жизни-без-Дина, а Дин только привыкал. Болезненно, со скандалами, но привыкал. Они снова становились не более, чем братьями. И с каждой громко хлопнувшей за Дином дверью, с каждым гневным скрипом кровати, которую будто обманули в лучших ожиданиях, уложив, вместо двух тел, одно, с каждой лишней кружкой кофе после бессонной ночи в одиночестве под разными одеялами, Сэм становился все тверже в своем решении. Им никогда больше нельзя расслабляться. Они уже сплоховали однажды, и все кончилось хуже, чем просто плохо. Поэтому, больше – нельзя.
Но Сэм знает – сегодня все полетит к чертям. Потому что это Дин. А перед Дином он не может устоять. Да, Сэм будет держаться до последнего, но вряд ли это поможет.
Дверь в ванную тихо скрипит, выпуская Дина, мокрого и раскрасневшегося, с капельками воды на волосах и усталыми закрывающимися глазами. На Дине одно только полотенце, ослепительно белое на фоне загорелой кожи. Сэм с трудом отворачивается и чувствует себя партизаном на допросе, которого еще даже не начали пытать, а он уже готов все выдать. Он сосредоточенно роется в вытащенной из сумки аптечке, в тщетных попытках отыскать километр бинтов, заботливо припасенных ими впрок. Что-то мягкое касается его плеча – Дин протягивает ему бинт.
- Это ищешь? – говорит зачем-то шепотом, так тихо, что, кажется, слышно, как воздух между ними звенит от напряжения. Дин всегда такой осторожный и размеренно-настойчивый, когда вот-вот получит, то, чего добивается, но все еще сомневается в успехе. Сэм кивает, берет бинт из его рук и, глядя на спину Дина, по которой капли все еще скатываются вниз, на поясницу, под неумолимо съезжающее полотенце, сжимает несчастный комок ниток так сильно, что хрустят костяшки. Дин ложится на спину и ставит пострадавшую ногу на постель, согнув ее в колене. Он морщится от боли и видно, что не притворяется больше. Наверное, вода разогрела потревоженный сустав и усилила боль. Сэм садится поближе к Дину, проводит ладонью по влажной коже, цепляя светлые волоски, и шумно выдыхает. От первого же прикосновения Сэм забывает, зачем они вообще все это затеяли, безотчетно выпуская из рук ненужный больше бинт. Дин словно его персональная сирена, поэтому он сдается до смешного быстро.
Сэм наклоняется ниже, задирает мешающее полотенце и ведет дрожащими пальцами по бедру. Он уже ничего не помнит о таком Дине. Дине, который расслабляется под его рукой, от его движений, который, совершенно ничего не стесняясь, чуть шире раздвигает ноги, который сам распахивает и откидывает ненужную уже тряпку, все еще продолжающую скрывать его от Сэма. Дин пахнет чистотой, мылом, одеколоном и… Дином. Сэм никогда не мог определить этот запах. Он просто знает, что так пахнет только Дин. И это то самое, от чего его словно протаскивает по стенам. Только теперь он понимает, насколько сильно скучал. Сэм прижимается сухими губами к горячей коже под коленом, надавливая на лодыжку чуть сильнее, чем можно, отчего Дин еле слышно стонет и дергается.
- Прости, - шепчет Сэм с улыбкой, хотя ему нисколько не жаль.
Дин кивает и рукой тянется вниз, к своему паху - у него уже стоит. Сэм смотрит, как завороженный, на ладонь, сжимающую член, на пальцы, скользящие между ягодиц, и последние сомнения улетучиваются. Сэм вспоминает все, что было и как было, и неловкость псевдопервого раза мгновенно исчезает. Он обхватывает здоровую ногу Дина и, приподняв немного, проводит подушечками пальцев по ступне. Это, наверное, щекотно, но Дин не смеется и даже не улыбается, только приоткрывает рот, облизывая пересохшие губы, и прогибается, толкаясь в собственную руку. Сэм обводит каждый палец, чуть сжимает большой и одновременно массирует поврежденную лодыжку. Мышцы на ногах Дина напряжены и подрагивают - Сэм больше не помогает держать ногу на весу, но Дину все равно. Сэм давно заметил – чем неудобнее поза, тем больше Дин кайфует. Сэма окончательно переклинивает, он ведет кончиком языка вдоль стопы, прямо по центру. Сэм помнит, что Дин от этого тащится до дрожи. И тут он не изменился. Дина выгибает на постели, он закидывает голову и стонет протяжно куда-то в стену, елозя задницей по цветастому покрывалу. Дин больше не пахнет мылом, теперь он пахнет сексом, похотью, едва сдерживаемым голодом. Похоже, демонская кровь внутри, ко всему прочему, еще и наделила Сэма звериными повадками. Он наклоняется к Дину, широко раздувая ноздри и втягивая его запах. Дин впивается пальцами в его спину через футболку, обхватывает ногами обтянутые джинсами бедра, вжимает в себя.
- Давай, Сэмми, ну…
И Сэм дает. Проникает пальцами в расслабленного, податливого Дина, раскрывает его долго, тщательного, никуда больше не торопясь. Не думая о том, сколько времени у них осталось до прихода гончих. Не думая ни о чем.
Они занимаются сексом всю ночь, нагоняя упущенное – по глупости или по надобности – время. А утром, разбуженный тихим шипением, Сэм открывает глаза и видит, как голый и только что проснувшийся Дин сам забинтовывает пострадавшую ногу. Сидя на кровати Сэма. И внутри него поселяется маленькая, такая смутная, но такая теплая надежда все вернуть.