Ближе к ночи всегда чувствуешь себя намного более несчастным, чем есть на самом деле. Может, у людей, которых распределяют в подкатегорию "совы" такого и не случается, а на счет "жаворонков" я не знаю, но вот мне, если я, вдруг, засиживаюсь дольше, чем до полуночи - даже все углы у стен кажутся острее, жизнь печальнее, люди в окнах напротив еще более замученнее, чем они есть на самом деле.
Ближе к ночи все пережитки, нет, не прошлого, а даже сегодняшнего или такого же, не столь отдаленного дня словно набирают вес, утяжеляются в размерах, и рушатся на плечи. Музыка неосознанно - хотя осознанно, конечно, что это я - так вот музыка подбирается не в пример той, что играла, допустим, с утра. Потому что эти несчастные переходы от сегодня к завтра, от одиннадцати пятидесяти девяти к четырем нулям - все эти задумчивости на кухонной табуретке с каким-нибудь очередным чаем - все это должно свидетельствовать о чем-то, наверное. И вряд ли о чем то хорошем.
Когда к ночи даже у чая появляется вкус, подобный настроению - не меланхоличный, а такой, настраивающий на жалость к несчастному человеку, коим ты под ночь, непременно считаешь себя - это печально.
Печально со стороны объективно-отстраненной, потому что если ближе к ночи начинает тянуть не спать, а на пустынную кухню, чтобы помолчать о таком потерянном себе - это даже немного пошло, и еще немного эгоистично, я думаю.
Не знаю почему, но уверена, что это так. Вот только это не мешает мне, ближе к каждой ночи, если я не успеваю спрятаться за книгу, чувствовать все это. И каждый раз все сильнее, и каждый раз все непонятнее почему так происходит, только лишь бессознательно возводя свою придуманную несчастность в квадрат, в куб и так далее, в духе дурной бесконечности.
И то, что постепенно, по ночам становится светло, мало что меняет, увы.