Больше всего на свете я люблю высовывать голову из бегущего поезда – и как это я сама никогда не догадывалась написать это в своих интересах, хоть это давно уже в сердце высечено; слушать кельтские песни, а еще еврейские, а еще оперу немецкую очень люблю слушать и итальянскую, люблю, когда Его рука на спине, слегка, легким касанием шелка, еще люблю слушать голоса, в основном, конечно, мужские, и, главное, я заметила, голос может быть почти любым, а ты уже счастлива, что голос именно таков, а еще очень обожаю акцент – я всякие акценты слышала: французский, немецкий, испанский, датский, м-м-м, некоторые вообще забирают, оказывается, с собой в небеса, а вот еще у индусов совершенно своя манера говорить, конечно, но если не любишь, это все равно. Люблю красоту сложных и необычных имен, и находить красоту в именах привычных и простых. Люблю очень, когда священник говорит: «Будьте в мире друг с другом», и все пожимают руки. И каждый раз, когда он говорит это, и все ищут руки для пожатия и беззвучно выпускают с губ эти цветы: «Мир вам», у меня неизменно сжимается сердце. Я вообще поняла настоящее счастье – это именно что смесь почти болезненного спазма с невыразимо щемящей радостью, такая экстатическая секунда, которая способна растягиваться до бесконечности – в зависимости от широты души, любви и осознания этого всего. Я люблю, когда беспрерывно говорят на других языках. Я их всеми силами люблю пытаться понять, почувствовать структуру языка, его душу и музыку и нет мне большей радости, когда я или понимаю все до остатка, или не понимаю вовсе. Я очень люблю запах, какой бывает только в мастерских – я узнала однажды по тому, как пах мальчик, что он художник, а потом посмотрела на его руки с пальцами, по фалангам и на их сгибах отмеченных краской. Я люблю, когда пахнет мастерская сыростью подвала или чердака. Я очень люблю запускать руку в кудри, а также гладить по прямым волосам, взъерошивая их, превращая в откровение всего только это касание странное. Люблю, когда улыбаются, люблю скинуть одним движением хулиганским ноги с кровати всякую ерунду вроде газет и книг и остаться там, и забиться в угол, в эту имитацию объятий и спать-спать. Моя бы воля – я бы никогда не вылезала из постели, а все лежала бы там – то спала бы, то то, то это, а потом бы еще все время читала – Набокова, Гайто Газданова, я очень люблю, когда об идиотах пишут, потому что настоящий мужчина, герой, это идиот, он художник, великий волшебник, странник сквозь времена и пространства, а кто же не хочет уйти за героем и вот я бы читала и сравнивала бы своего Мужчину с таким идиотом, и очень радовалась бы, многое находя. Читала бы еще много Жана Кокто. Я бы в перерывах между сном и бархатом кожи рядом, читала бы без перерыва, Гофмана, Новалиса, и еще про подвижников католической церкви или жизнеописания Будды, еще про географию, историю и толкование Библии и про языки еще, а также, несомненно, мои глаза пробегали бы, пропуская через сердце, которое уже было, треснуло пополам, пока я не услышала этого Его акцента по стихам Бродского, а еще читала бы свое любимое стихотворение, «Океан» называется, а еще Маяковского. Я больше всего на свете еще люблю, когда трогают колени и нравится шея, когда улыбаются дети из автобуса – последнее время они мне все почему-то машут руками и улыбаются, это крайне приятно, люблю спорить и ловить теплый утренний дождь, вспоминать поцелуи в их отсутствие и вообще целоваться – это же очень важно целоваться, я пока и не знаю, есть ли что прекрасней поцелуев в губы, поцелуев рук, спины – есть ли? Больше всего на свете люблю слова, буквы, речь, акценты, музыку, когда мужчина поет, голоса, языки, такие, сякие, асфальтовые потемнения от дождя, цветы, очень люблю, когда их дарят; есть маслины, пить молоко и вино, рисовать лицо и брать руки в свои руки и верить. Люблю, когда верность, когда дети на шее и болтают ногами и никак не могут успокоиться, и когда детей надо ловить по квартире, чтобы что-то сделать с ними – покормить, одеть или погладить по голове. Люблю, когда… когда целуют перед сном, и провожают на вокзале, и встречают – ждали, значит; когда ждут издалека, когда честны в чувствах, борются до конца, до правды и любят. Несомненно, больше всего на свете я люблю, конечно, Его и этот свет, а разве это не одно и то же?