Детка, ты бьешься во мне, как мотив. Заезженный и дрянной.

Смысл совсем не в том, - чтоб в конце недели два солнечных выходных;
Чтобы целовать на прощание так, словно это Божий удар поддых –
Неделю помнить то место своей ладони, которого он коснулся.
Не верить частотам пульса,
Чтобы он посмотрел на тебя, прищурился, улыбнулся –
И смешно стеснялся оставленных чаевых.

Смысл совсем не в том, - чтоб уснуть под утро, прижавшись к нему спиной,
Измерять свою степень свободы – что в целую ночь длинной,
Перерастать по краешку ребер в удары сердца,
Не позволяя себе проснуться или одеться.
Наполняться смыслом и глубиной.

Детка, ты бьешься во мне, как мотив.
Заезженный и дрянной.

Смысл совсем не в том, - чтоб разлетаться простудами на куски,
Чтоб никаких тебе, в общем-то, аномалий, колкостей и тоски:
Выдумать повод, позвонить ему в полвторого –
Проснуться в пока незнакомом тебе Перово -
Где слишком зелено, потолки чересчур низки,
И гладить своей ладонью его виски.

Смысл совсем не в том, - чтоб искать свой приют среди тысячи москвичей,
Носить на плечах поцелуи чужих ночей,
Сидеть на ступеньках трамвая, ошалев от стоимости проезда,
Как обычно, не вспомнив код от его подъезда.

А Просто изредка отдаваться звоном брелка – на связке его ключей,
Пока город встречает утро: холодеющий и ничей,
И чтоб никуда не деться от карих его очей.