Эффект Китнисс. Шестнадцатая глава.

— Нарываешься? Ну, ты у меня сейчас получишь!
Быстрым рывком я оказываюсь рядом с Китнисс и принимаюсь щекотать ее.
- Ай, Пит, - сквозь смех произносит девушка, - прекрати, пожалуйста, хватит. Ну, отпусти!
Решив больше не мучить ее, я прекращаю пытку.
- Ты намеревался защекотать меня до смерти?
- Сама напросилась. Тебя никто не заставлял брызгаться водой.
- Если бы ты не мешал мне умываться, я бы не стала брызгаться. И вообще, скажи спасибо, что я тебя впустила в такую рань.
- В такую рань? Уже семь часов. К тому же, готов поспорить, ты меня всю ночь ждала.

Я позволяю себе подарить ей ухмылку. Лицо Китнисс вытягивается от удивления, а затем стремительно меняется в цвете.
- Ты… - только и произносит она. Но уже в следующее мгновение кидается на меня и начинает лупить в плечо – не больно, просто как знак своего недовольства, вызванного моей наглостью. Эта так забавно. При всей воинственности Китнисс, сейчас она напоминает котенка, который строит из себя храброго тигра. Легким движением руки и смыкаю ладонь на ее запястьях – крепко, зато как можно нежнее. Она выкручивается, но безрезультатно. Я поворачиваю Китнисс так, чтобы она могла видеть наши лица в зеркале, подвешенного на стене ванной комнаты.

- Ну что, будешь дальше протестовать? – стараюсь сдерживать смех.
- Так нечестно, - говорит она. – Во-первых, ты меня сильней, во-вторых, я только что проснулась.
- Ладно. Хорошо, я дурак и негодяй. А ты пай-девочка, которую обидели, с которой поступили несправедливо. Идет?

Я отпускаю ее руки.
Китнисс смотрит на отражение моих глаз в зеркале и прыскает.

- Вот же ляпнул!
- Ну, как хочешь…
Я разворачиваюсь и собираюсь покинуть комнату.
- Ты куда, Пит? – кричит мне вслед Китнисс.
- В столовую. Может, мы сегодня и возвращаемся домой, завтрак я пропускать не собираюсь. Мне еще с тобой целый день воевать. А ты как хочешь.

В действительности, я был неимоверно рад, что мы отчаливаем в Двенадцатый. Напыщенный Капитолий мне уже стоял поперек горла. Мы пробыли в этом городе около недели, даже чуть больше. С нами проводили фотосессию, брали парочку коротких интервью для журналов и газет, чьи названия я даже не удосужился узнать. Мы успели повидаться с Битти, несмотря на то, что у него фактически нет времени даже на сон. Все в делах, все в разработках.
В Капитолий приехала мама Китнисс, с которой мы провели все те пару дней, на которые она вернулась. Я старался дать Китнисс и миссис Эвердин как можно больше времени побыть наедине, но долго оставаться без их общества не мог, да и они не особо отпускали. Миссис Эвердин была рада узнать, что мое состояние фактически пришло в норму, и что проблесков в моей памяти становится все меньше. В свою очередь я отметил для себя, что она тоже выглядит лучше. Не такой подавленной, что ли. Все еще бледная, чересчур худая, но способная улыбаться и плакать от радости встречи со своей семьей. Ну, ладно, со своей дочерью и ее другом. Пока так будет правильней. Хотя я и считаю их своей семьей, не смею требовать к себе такого же отношения.
В те моменты, когда Китнисс нужно было побыть с матерью наедине, я отправлялся на крышу тренировочного центра, откуда наблюдал за городом. Пожалуй, это единственной место, где я могу почувствовать себя более-менее расслабленным в Капитолии.
Рейтинги нашего телеинтервью и выступления Китнисс достигли небывалых показателей. Надо было видеть восторг и благоговение Плутарха – его ответная реакция на полученную статистику. Если подытожить, то в обществе в наш адрес все чаще звучали лестные отзывы, а в газетах не прекращали отводить место для статей, посвященных нашим персонам.

Недавно Эффи сообщила мне занимательную новость. Оказывается, я идеал настоящего бойфренда для местных девчонок! Когда наставница объявила об этом за обедом, Китнисс, сидевшая рядом, никак не прокомментировала данное известие, но подарила Эффи улыбку, значение которой я так и не разгадал.

- Ну, давай. Иди! Никто тебя не держит, - голос Китнисс вернул меня к реальности. – Знаешь, а ведь у тебя потрясающая логика. Пришел, поиздевался, ушел.

Я подхожу к Китнисс и чмокаю в щеку, легонько щелкнув пальцем по ее носику.

- Что происходит? – удивляется девушка.
- Ничего. Не забывай: у меня нездоровая психика и потрясающая логика. Жду тебя в коридоре. Даю две минуты, чтобы переодеться. Не успеешь – добираешься до столовой в одиночестве.

Я оставляю Китнисс одну в ее номере. Странно, раньше я не позволял себе таких вольностей. Что со мной происходит? Откуда такой прилив смелости? Что самое интересное, мне ни капельки не стыдно за мои действия. Если так пойдет дальше, то ничего хорошего не произойдет. Мой план держать себя в руках по отношению к этой девушке рушится, как карточный домик. Даже не знаю: радоваться моей внезапной настойчивости или остерегаться ее.

- Я готова, - произносит Китнисс, захлопывая за собой дверь.
Похоже, она не злится. Надо полагать, уже привыкла к моим выходкам.
- Вперед, - взмахиваю рукой, направляя Китнисс к лифту.

Завтрак носил весьма воодушевленный характер. Однако, после него у меня намечалась встреча, на которую я и поспешил, покончив с трапезой.
Когда я пришел на крышу, моей знакомой там еще не было. Поэтому я улегся на искусственно выращенную траву - своеобразный островок жизни на крыше тренировочного центра. Ярко светило солнце на почти что ясном небе.
Я закрыл глаза и подставил лицо теплым лучам весеннего солнца.
Внезапно что-то преградило доступ света. Я открыл глаза, и увидел ее лицо.
- Давно ждешь? – поинтересовалась Селения.
- Не совсем, - ответил я. – Рад, что ты пришла.
Ничего не ответив, Селения легла рядом со мной и, подражая мне, направила лицо к небу.
Какое-то время мы просто лежали, но потом Селения прервала наше молчание, повернув голову ко мне.
- Я не знаю, зачем ты пригласил меня сегодня сюда, но я хочу, чтобы ты знал. Ты ведь сегодня уедешь, и я не знаю, когда мы с тобой увидимся в следующий раз. А ты… Ты стал для меня таким хорошим другом! Я благодарна тебе за это.
- Брось, разве тебя можно не любить? Твой оптимизм и жизнелюбие притягивают, как магнит.
- Спасибо, Пит. Ты отличный парень. Я уверена, у тебя все будет хорошо.
- Не говори так, - произношу я.
- Почему? – удивляется девушка.
- Потому что не хочу, чтобы у меня появилась надежда на просвет и жизнь без боли и страданий. Я не хочу, чтобы уверенность в чем-то прижилась во мне, а потом была разрушена случаем. Все мы это уже проходили, знаем. И это больно, поверь мне Сел.
- Ну, и дурак.
- Селения, тебе никто не пытался во сне перерезать глотку и оторвать ноги.
- Или наслать ос-убийц, - смеется она.
- И это тоже. Ты хорошая и умная девушка, но ты не знаешь, о чем говоришь. Прости.

Снова молчание. Только на этот раз неловкое.

- А знаешь что, - вдруг произносит Селения, - у вас все получится. С Китнисс. Вы молодцы. И вы заслужили счастья.
- А с чего ты взяла, что я в этом сомневаюсь?
- Пит, - протянуто говорит она, - ну, я же твой друг. От меня не скроешь такое.

Ух, какая догадливая. Надо же. Кто бы мог подумать, что капитолийские барышни обладают проницательностью?

- Я не такая глупышка, какой ты меня считаешь, - будто прочитав мои мысли, парирует Селения.
- Я и не…
- Да ладно, знаю я, что ты думаешь о нас - работниках красоты и стиля. Я только вот чего не пойму: на публике вы целуетесь, обнимаетесь. Ну, в общем, все как положено. Но когда на вас не устремлены камеры, вы ведете себя, как робкие подростки. И ты так всегда на нее смотришь…
- Как я на нее смотрю? – вот это уже интересно.
- Ну, не знаю, будто она – самое большое достижение в твоей жизни. Иногда кажется, что она для тебя, как подарок, которого ты не ждал, на который и не надеялся, но кто-то все же положил тебе его на Рождество под елку. А когда с утра ты его обнаружил, то не поверил своим глазам. Ты смотришь на нее, как на чудо. Ты просто светишься, когда рядом эта девушка. Она как твой личный свет, жизненный огонь.

От таких сравнений стало смешно, но лишь чуть-чуть, потому что все, что Селения сказала, было правдой.

- Селения, так и есть. Я не могу без нее. Она гораздо больше, чем просто любимая девушка.
- Тогда я не понимаю, какого черта, ты ведешь себя как болван? Давай, действуй!
- Все не так просто! – я взрываюсь, вскакиваю на ноги и начинаю ходить вдоль крыши. – Ты не понимаешь.
- Вот я и прошу объяснить, - отвечает Селения, приподнявшись на локтях.
- Не могу.
- Все настолько сложно?
- Даже сложнее, чем ты можешь себе представить.
- Тогда не усложняй все еще больше. Я не знаю, что между вами происходит, но, возможно, именно тебе стоит сделать первый шаг?
- Возможно.

Мне этот разговор не нравится. Явно нет. Потому что в нем есть здравый смысл. И этот здравый смысл - не на моей стороне.

- Теперь мы нескоро увидимся, да? – спрашивает меня девушка.
- Вероятно, - отвечаю я, а у самого будто ком в горле от осознания этого факта.
- Я буду скучать.
- Я тоже, Сел. Но отчего-то мне кажется, что еще очень долго Плутарх не оставит меня в покое, так что… Я думаю, не успеем оглянуться, как снова увидимся. Но вообще ты могла бы приехать ко мне в гости как-нибудь. Ну, просто так. Без причин, без предлогов. Просто как друг.
- Ну, уж нет, - смеется Селения, - я в вашу деревню не сунусь!
- Деревню? Сел, твоя оценка о Двенадцатом Дистрикте явно занижена. К тому же, ты никогда не была там. Как ты можешь судить об индустриальном устройстве нашего округа?
- Чтобы дать объективную оценку, мне вполне хватает твоего внешнего вида. Это же деревня - деревней.

Я пришел в замешательство. Ни то, чтобы я был озабочен своим внешним видом, однако, как и для любого человека, по своей важности внешний облик стоял явно не на последнем месте. Ее замечание меня задело.

Селения засмеялась.
- Да расслабься ты! – произнесла она. – Я пошутила. Ты отлично выглядишь.
- Фуфх, ну хвала небесам, а то я уж думал, что не заснуть мне больше - деревне эдакой, - чересчур взволнованный голос, обеспокоенное лицо – то, что нужно, чтобы вжиться в роль.
В ответ Селения в очередной раз наградила меня своим задорным смехом и улыбкой.
Она поднимается и обнимает меня. Я обнимаю ее в ответ. Так и стоим. Не говоря ни слова. Молча. Думаем сейчас об одном и том же. Нелегко прощаться с друзьями, тем более, если не знаешь, когда представится возможность увидеться вновь.

- Ну, иди, - говорит она, - тебе пора. Надо проверить чемоданы.

Несомненно, Селения представляла мой багаж в виде кучи наполненных доверху чемоданов. Какое бы ожидало ее потрясение, узнай она о моей небольшой дорожной сумке. Пожалуй, не буду ее расстраивать такой скудностью.

- Ладно, - говорю я и отпускаю Селению из своих объятий – совсем не таких, какие мне дарит Китнисс. Селению обнимать легко и просто, потому что я знаю, кто она. Я могу ей дать конкретное звание по значимости в моей жизни – мой друг. А что с Китнисс мне делать, ума не приложу. – До встречи.

Собираюсь уходить, но ее слова останавливают меня.

- Пит, только не смей красить волосы. Обожаю этот пепельный блонд.

Девчонка. Визажист. О чем еще она может так беспокоиться?

- Конечно, то есть, ни за что!

Улыбаюсь и ухожу. Не знаю, почему она решила остаться на крыше. Вполне возможно, что не я один люблю находиться там в одиночестве, чтобы «подышать свежим воздухом».

***
- Готова?
- Да! – отвечает Китнисс.
Я беру ее руку и помогаю забраться в вагон, после чего и сам захожу в салон поезда.
Мы уже успели распрощаться с Эффи, Бити, Плутархом. Наши прощальные объятия, поцелуи и рукопожатия остались вместе с ними на перроне вокзала Капитолия. Хеймитч уже разместился в своем купе. Не любит долгие прощания.
Мы с Китнисс задержались, чтобы сказать последние теплые слова людям, которые вполне заслужили, чтобы их почтили большим вниманием, чем требовалось бы. Проходя вдоль вагона, мы напоследок машем нашим друзьям, сквозь окна поезда встречая ответные взмахи ладоней.

- Наконец-то домой, - произносит Китнисс, когда поезд трогается.
- Да. Нигде не может быть так хорошо, как в родном крае. Дома. Я уже соскучился по своей кухне. Руки так и чешутся что-нибудь спечь. Кстати, есть какие-нибудь пожелания, заказы, предложения?

Немного подумав, Китнисс отвечает.

- Есть! Хочу сырных булочек, – произносит Китнисс с таким жаром, что я не удерживаюсь и начинаю смеяться.
- Как неожиданно! Кто бы мог подумать.

Китнисс краснеет и улыбается.
Я беру ее за руку и веду в купе.

- Пойдем чай пить, - предлагаю я.

Китнисс переплетает наши пальцы и одобрительно кивает.
Так хочется обнять ее, но, боюсь, это будет слишком.

Я достаточно напортачил за последнее время. Не стоит давить на Китнисс. Наши руки соединены, пальцы скрещены, и это уже хорошо. Я ее люблю. Приступов уже давно не было. Я спокоен. И она в безопасности. Мы оба в безопасности. И мы теперь свободны. Пусть даже ненадолго. Это главное сейчас.