Выйдешь из троллейбуса поддатый, вприпрыжку,
и бабки смотрят, как на демона, или ещё чего хуже,
бормочут в спину, будто сосут невидимую пустышку,
а ты идёшь к дому, ведь дома жена и остывающий ужин.
Да какое им дело вообще, и куда они на ночь глядя?
Наверно, и ехать-то некуда, так – катаются,
вот и морщатся зло, что, как мальчик, я, такой дядя,
да плюс ко всему – жена дома – красавица.
Во дворе, дай бог, из листвы мерцают два фонаря,
у соседа Серёжи ревёт дискотека восьмидесятых,
если не выключает до часу, то вызывают наряд
бодреньких, серьёзных, красивых, нарядных.
Входишь тихонько, смотришь – дремлет,
а на столе – плов, какие-нибудь бутерброды, молоко,
бесишься про себя, как те бабки, вот ты, мол, гремлин,
и до человека тебе так безжалостно далеко.