Александр Васильев: «Видеть покойника — это всегда интересно»
"Rolling Stone"
Лидер группы «Сплин» о драке со Сташевским, красных человечках и уничтожении книг Владимира Сорокина
Вы собирались спеть с Земфирой. Почему не вышло?
Потому что это должно было произойти случайно. Случайно не произошло, а специально это делать не хочется: коммерческая фишка будет. Случайно мы спели с «Би-2», получилось круто.
Да, получилась гениальная песня «Феллини». При этом вы не любите режиссера Федерико Феллини.
Я не то чтобы не люблю… Нужно вырасти в Италии, среди оливок и вина, чтобы в течение двух часов слушать эти бесконечные итальянские прогоны.
Вы сыграли самого себя в картине «Живой». Вам близка главная сюжетная линия фильма? Когда живые мертвецы повсюду преследуют главного героя.
Да вообще ужас! Да, конечно, да. Видеть покойника — это всегда очень интересно. Вон, видишь, сколько набежало (кивает в сторону музыкантов «Сплина» ;).
На своем сайте вы пишете, что к вам часто заходят красные человечки. Кто они и что им от вас нужно?
Нам самим это интересно. Но они приходят и молчат. Иногда слегка покачиваются. Зато они приносят в нашу жизнь красный цвет, его у нас не так много.
Как давно вы прекратили пить перед концертами? Это как-то связано с кризисом среднего возраста?
Нет! Я дважды крепко выпивал перед концертом. Было очень противно.
Судя по какой-то клинической тоске в ранних песнях «Сплина», у вас были наркотические опыты.
Нет, конечно. Всего один опыт может стать решающим — мозги поедут. Это если говорить о чем-то тяжелом. А о чем-то легком даже упоминать не хочется.
Вы как-то сказали: «Я езжу в Амстердам курить траву, и за мной там не бегают менты». А здесь бегают?
Ну, здесь за всеми бегают. Поэтому здесь очень опасно. А там очень свободно.
В конце 90-х ваши песни звучали отовсюду. Сейчас радиостанции почти не ставят музыку «Сплина» в эфир. Это как-то отразилось на количестве фанатов?
Мы не та группа, которая собирает большие залы, дворцы спорта и так далее. Вот, например, в «Горбушке» всегда было приятно играть. И там всегда биток. Видимо, это наш потолок, но он меня вполне устраивает.
В одном из интервью вы сказали, цитирую: «Может быть, я действительно шизофреник в какой-то легкой форме, без проявления буйства». А в чем такая тихая шизофрения выражается?
У меня не очень нормальная жизнь — разные города, студии. Любое творчество — это отклонение от нормы. Ты же видишь: песни у нас кривые, странные. Я живу в каком-то своем внутреннем мире, и мне там комфортно.
Вы верите в Бога?
В принципе да.
Вы могли бы стать священником?
Нет, священник — это тот, кто передает слово Божье людям, а мне хотелось бы говорить от своего имени.
Расскажите о вашей драке со Сташевским.
Во-первых, драка — это сильно сказано. Во-вторых, это один из самых дурацких поступков в моей жизни. Потому что нельзя пить триста пятьдесят один грамм. Триста пятьдесят вполне достаточно.
То есть по пьяной лавочке все произошло?
Триста пятьдесят один грамм не нужно пить!
Вы за Путина голосовали?
Нет, я не ходил на выборы.
А кто бы мог стать президентом в 2008 году, если бы это зависело только от вас?
Это из области политических фантазий, неохота даже туда погружаться. От меня в этом отношении никогда и ничего не будет зависеть. Да мне и неинтересно. Наша власть мне не мешает ни жить, ни писать песни, ни публиковать их.
То есть никакой цензуры вы не ощущаете?
Никакой. Никто не давит вообще. А что, были какие-то прецеденты?
Нет, мне просто интересно. Если сравнивать с 1937 годом, как ты считаешь, произошли какие-то изменения?
Ну вот, например, книжки Сорокина жгут. Черт его знает, может, он это заслужил? Может, у него не так что-то в книжках? Я не читал.
На кого равняется поэт Васильев?
Вот это да! Там микс целый. Весь русский классицизм, который в школе преподавали.
Да, я читала, что вас интересуют личности уровня Пушкина и Гомера. Чем вас, например, привлекает Гомер?
О, Гомер! Гекзаметром. Гекзаметр — супер! Я в полном восторге от гекзаметра, а Гомер мне как-то не очень.
Вы сами себе противоречите.
Да я с самого начала себе противоречу!