…вишневые деревья и акации наглухо залепили стекольчатые окна. я высунулась в окно со второго этажа покурить, в свете закатывающегося солнца я, наверное, снаружи казалась с лиловой шеей и лицом. внизу шелестели какие-то бумаги, скорее всего это старые книги из сгоревшей библиотеки на первом этаже. я приехала сюда в надежде встретить кого-нибудь из старых друзей, но нашла только полуразрушенное здание санатория, окруженного мрачноватым садом. здесь мы часто гуляли, сидели в беседках, на скамейках аллеи.
в особо теплые ночи здесь мы собирались, чтобы пообщаться с духами умерших. старинное здание прекрасно подходило для того, чтобы пугать новичков, которые таким образом проходили посвящение в наши ряды людей, продавших весь мир дьяволу за какую-нибудь мелочь. много лет до смерти дома, я видела здесь множество призраков в зеркалах, темных углах, отражениях цветных витражей. бессонными ночами, когда никого из друзей в санатории не было, я бродила по пустым коридорам, слушая старый патифон слепой безумной бабки.
теперь же здесь все было заброшено, в пыли и паутине. любимые уголки теплых коридоров отпугивают беззубой темнотой. оглянувшись, я замерла, показалось, что в похоронных сумерках за столом сидел кто-то и глухо разговаривал, пахло сиренью. ветер немного раздул огонек тлеющей сигареты, тупой страх пробежал по спине. я зашагала по темному коридору сопровождаемая скрипом старого пола.
все, кто продал души, пропали. как люди. теперь все мои друзья детства и я сама похожи на безликих призраков, питающихся эмоциями настоящих людей. и нам никогда не захочется быть снова людьми. иначе придется, как и всем, мучиться и умирать. ржавый замок двери в облупившейся краске поддался только на второй раз, я вышла на лестничный пролет. в темноте засветились белые ладони с черными ногтями. я спустилась на первый этаж в библиотеку, потом накинула капюшон и пошла гулять по саду, вынося в черном рюкзаке прах моих воспоминаний и пару обуглившихся книг.