– Лили, перестань! – крикнула старшая.
Но девочка пустила качели на полную высоту, и оттуда взлетела в воздух – взлетела совершенно буквально, взмыла в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт, спланировала по воздуху, как акробатка. Она парила в воздухе невероятно долго и приземлилась невероятно легко.
– Мама не разрешила тебе так делать! – Петунья затормозила свои качели, со скрипом проведя по асфальту подошвами сандалий, и соскочила вниз, руки в боки. – Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!
– Но ведь ничего не случилось, – рассмеялась в ответ Лили. – Тунья, гляди. Смотри, как я умею! Петунья огляделась. На площадке никого не было, кроме них и Снегга, но о нём девочки не знали. Лили сорвала увядший цветок с куста, за которым прятался Снегг. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдёт поближе, чтобы ясно всё видеть, и раскрыла ладонь. Цветок лежал на ней, открывая и закрывая лепестки, как странная многогубая устрица.
– Прекрати! – взвизгнула Петунья.
– Тебе же от этого не больно! – откликнулась Лили, однако сомкнула ладонь и бросила цветок на землю.

– Так нельзя, – сказала Петунья, но глаза её продолжали следить за упавшим на землю цветком. – Как ты это делаешь? – спросила она с явной завистью в голосе.
– Всё понятно, правда? – Снегг не мог больше сдерживаться и выскочил из-за кустов. Петунья завизжала и бросилась назад к качелям, а Лили, хотя явно испугалась, не тронулась с места. Снегг, видимо, пожалел о своём чересчур внезапном появлении. Он глядел на Лили, и его худые щеки заливались тусклым румянцем.
– Что понятно? – спросила Лили.
Снегг был явно взволнован. Бросив взгляд на Петунью, стоявшую довольно далеко, за качелями, он понизил голос и сказал:
– Я знаю, кто ты.
– В смысле?
– Ты… ты колдунья, – прошептал Снегг.
Девочка, похоже, обиделась.
– Обзываться нехорошо!
Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.
– Да нет же! – крикнул Снегг ей вслед. Он весь раскраснелся, и Гарри удивило, почему он не снимет свою дурацкую широкую куртку, – наверное, стеснялся рубашки с оборочками. Он пошлёпал за девочками, похожий на неуклюжую летучую мышь и на самого себя много лет спустя. Сёстры смотрели на него с дружным неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто это был «домик» в игре в пятнашки.
– Ты правда колдунья, – сказал Снегг Лили. – Правда. Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже колдунья, а сам я – волшебник.

Сцена переменилась, и, не успев оглянуться, Гарри оказался в другом месте. Он был в маленькой роще. Ручей блестел на солнце, извиваясь между деревьями. Их кроны давали прохладную зелёную сень. Двое детей сидели рядышком на траве. На этот раз Снегг снял куртку, в сумраке рощи его странная рубашка не так бросалась в глаза.
– И если ты занимаешься волшебством вне школы, Министерство тебя накажет – пришлёт письмо. – Но я же занималась волшебством вне школы!
– Нам можно. У нас ещё нет волшебных палочек. Детьми они не интересуются – мы всё равно ничего не можем с этим поделать. Но когда тебе исполняется одиннадцать, – он многозначительно кивнул, – и ты начинаешь учиться, тут уже надо быть осторожным.
Они помолчали. Лили подняла прутик и крутила им в воздухе. Гарри понял, что она воображает, как с его кончика сыплется сноп искр. Потом она бросила прутик, повернулась к мальчику и сказала: – Скажи, это всё правда? Ты не шутишь? Петунья говорит, что ты мне врёшь и что никакого Хогвартса нет. Он правда есть?
– Для нас он есть, – ответил Снегг, – а для неё нет. Но мы с тобой получим по письму.
– Правда? – прошептала Лили.
– Да, – сказал Снегг, и, несмотря на безобразную прическу и нелепую одежду, он сейчас производил сильное впечатление – странная фигурка, исполненная уверенности в своём предназначении. – И письмо правда принесёт сова? – тихо спросила Лили.
– Обычно их приносят совы, – сказал Снегг. – Но ты – из семьи маглов, поэтому из школы пришлют кого-нибудь поговорить с твоими родителями.
– А это важно, что я из семьи маглов?
Снегг колебался. Его чёрные глаза, горевшие в зеленоватом сумраке, скользнули по бледному личику, по тёмно-рыжим волосам.
– Нет, – сказал он. – Совсем не важно.
– Это хорошо, – с облегчением сказала Лили. Видно было, что это её беспокоило.
– В тебе прорва волшебства, – сказал Снегг. – Я видел. Я всё время за тобой наблюдал…

– Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради неё. Ради Лили.
– Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. – Дамблдор по-прежнему не поднимал плотно сомкнутых век. – Тем временем связь между ними всё крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нём, он устроит всё так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волан-де-Морта.
Дамблдор открыл глаза. Снегг смотрел на него с ужасом:
– Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент?
– Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах?
– В последнее время – только те, кого я не мог спасти. – Снегг поднялся. – Вы меня использовали.
– То есть?
– Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю всё это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя…
– Это прямо-таки трогательно, Северус, – серьёзно сказал Дамблдор. – Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику?
– К мальчику? – выкрикнул Снегг. – Экспекто патронум!
Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снеггу, и глаза его были полны слёз.

– Через столько лет?
– Всегда, – ответил Снегг.

Глава 33. История Принца
Forever and always.