Так волнующе: смотреть в чужие окна, следить за перемещением тел, за их действиями, представлять себе как они бъются в предсмертной конвульсии, хрепя и задыхаясь, давясь собственной слюной, харкая кровью, щрустя переломанными костями, моля о пощаде, выпрашивая милости, заливая лицо слезами. Но они никогда не получат желаемого. Потому что мое возбуждение не простит мне пощады. Оно разорвет меня на части, стоит мне даже задуматься на этим.