Голубой саксонский лес
Снега битого фарфор.
Мир бесцветен, мир белес,
точно извести раствор.

Ты, в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты - никто, и я - никто.
Вместе мы - почти пейзаж.

На ночь снятое плато.
Трепыханье фитиля.
Ты - никто, и я - никто:
дыма мертвая петля.

В туче прячась, бродит Бог,
ноготь месяца грызя.
Как пейзажу с места вбок,
нам с ума сойти нельзя.

Голубой саксонский лес.
Мир зазубрен, ощутив,
что материи в обрез.
Это - местный лейтмотив.

Дальше - только кислород:
в тело вхожая кутья
через ноздри, через рот.
Вкус и цвет - небытия.

Чем мы дышим - то мы есть,
что мы топчем - в том нам гнить.
Данный вид суть, в нашу честь,
их отказ соединить.

Это - край земли. Конец
геологии; предел.
Место точно под венец
в воздух вытолкнутых тел.

В этом мире страшных форм
наше дело - сторона.
Мы для них - подножный корм,
многоточье, два зерна.

Чья невзрачность, в свой черед,
лучше мышцы и костей
нас удерживает от
двух взаимных пропастей.

Голубой саксонский лес.
Грез базальтовых родня.
Мир без будущего, без
- проще - завтрашнего дня.

Мы с тобой никто, ничто.
Сумма лиц, мое с твоим,
очерк чей и через сто
тысяч лет неповторим.

Сохрани на черный день,
каждой свойственный судьбе,
этих мыслей дребедень
обо мне и о себе.

Вычесть временное из
постоянного нельзя,
как обвалом верх и низ
перепутать не грозя.