Сегодня я прогуливала учёбу с Ромой. Мы встретились почти в половину двенадцатого в центре Киева и он повёл меня в очень интересное кафе, где была очень уютная маленькая комнатка внизу, в которой сидели только мы, и пахло кофе.
Последние несколько дней, может уже неделю, у меня жутко болит голова, а точнее правое полушарие. Если говорить более доступным языком - у меня болит внутри над правым глазом. Порой болит до такой степени, что на стену лезть охота. Она болела и в субботу, когда мы с ним были на базе и сегодня, поэтому я была неразговорчива. Я понимаю, что это всё компенсировалась разговорами Ромы, он ведь очень любит вести диалоги и монологи, он очень общительный, а порой и через чур.
Мне было любопытно, что он мне хочет подарить, потому что я была уверена, что никогда не догадаюсь. И всё вышло так интересно, будто было подстроено. Я предложила ему конфетку, потому что у меня было две штучки, он согласился, взял леденец и сказал, что у него тоже есть для меня "конфетка" и достал из сумки подарок, запакованный, как самая настоящая конфета. Я очень долго мучалась, пытаясь открыть эту "конфетку" и, наконец, осилив это, увидела крохотную синюю коробочку, с надписью "HOHNER". Признаюсь, я понятия не имела даже, что внутри коробочки, мне это название ни о чём не сказало. Я открыла и достала оттуда маленькую губную гармошку! Она такая прелестная! Рома был прав, мне такого ещё никто не дарил. Мало того, что она симпатичная, она еще и может выдавать целую октаву. А у него есть большая губная гармошка, он играет на ней, помимо гитары и ударных.
Он мне что-то рассказывал в кафе, в ходе чего мы пришли к выводу, что нам надо начать всё с самого начала, поэтому мы познакомились заново. Он протянул руку, сказал, что его зовут Рома, я последовала его примеру - протянула свою и назвала своё имя, а потом мы рассказывали друг другу о себе.
На час дня нам надо было идти в кино с двумя моими одноклассницами, с которыми я каждую среду посещаю кинотеатр. Ни одна из них, ровно так же, как и я сегодня, не была на учёбе. Мы встретились сразу в кино. К тому же, сегодня мы установили рекордное время опоздания для нас - шестнадцать минут. Только что вспомнила, что читала у одной девочки о том, что каждые шестнадцать минут умирает человек с именем Ричард.
Поскольку в этом кинотеатре поднимались поручни на сиденях, мы все не упустили возможности разложиться, как нам заблагоразумиться. И еще добрую половину фильма Рома поглаживал меня по руке, а мне было как-то даже неловко и я почти ничего в ответ не делала. Я, почему-то, иногда на самом деле, ничего не могу сделать в такие моменты. Я предпочла не сильно активничать в его сторону.
А после кино я снова пошла гулять с Ромой. Мы поехали на набережную Днепра и прошлись до ближайшей станции метро. Честно говоря, я практически не помню о чём мы говорили, но помню, что за нами увязались три пса, которые проводили нас аж до метро. Было интересно его слушать и отвечать на вопросы, но обидно, опять же, из-за того, что я практически ничего не запомнила.
Мы зашли в вагон метро и я, по-привычке, ехала молча, изредка поглядывая на него, в частности глаза, ведь эти разные глаза просто невероятны, а когда он смотрел на меня - сразу отводила вгляд. Он даже поинтересовался как-то, почему я всегда отвожу взгляд. А что я могу ответить? Ответила как есть: я не люблю, когда мне смотрят в глаза. Для того, чтобы человек мог смотреть мне в глаза, у меня с ним должно быть развито колосальное доверие и я не должна стесняться этого человека.
Домой я поехала на электричке, а Рома провёл меня до самого вокзала. На мой взгляд, вокзал, пускай даже не главный, а пригородный, наполнен какой-то особенной романтикой и у меня с вокзалом приятные ассоциации, не принимая во внимание "прелести" пригородного. Я сказала ему, что последние минуты перед прощанием должны быть наполнены чем-то приятным и хорошим, чтобы всё заканчивалось на позитивной ноте. Он со мной согласился, а потом добавил, что нашел человека, с которым мог бы делится своими радостями и горестями. Мне это, конечно, приятно, но в последнее время я ловлю себя на мысли, что не хочу знать про жизнь моих знакомых почти ничего, потому что не хочу себя расстраивать. Мне не хотелось говорить ему, что мне всё равно и я этого не произнесла. Он так же затронул тему наших отношений, мол, стоит ли на что-то надеяться и стоит ли развивать это всё дальше. Что же я ответила? Хоть убейся, не могу вспомнить, но что-то не категоричное, ведь потом он меня обнял на прощание и захотел поцеловать. Можете меня ругать, но я этого не сделала. Мы не поцеловались. Я отодвинулась и дала отрицательный ответ.
Отчасти это продиктовано тем, что я прекрасно помню его слова о том, что он не хочет отношений построеных только на желании отношений. Я не хочу, чтобы всё было вот так. Пускай у него будет время, пусть разберётся в себе. Я веду к тому, что это правильное решение. Я не хочу быть какой-то его отрадой или отдушиной в плане отношений. В смысле, что раз он не встрчлася с кем-то какое-то время, то надо прямо сейчас начать и именно со мной. Потом я написала ему смс и мы даже поговорили по телефону и он всё прекрасно понял. Он знает, что это мудро. Ну зачем, зачем эти отношения построенные только на физическом желании? Прости меня, Рома, но я правда не смогла.
А ещё мне страшно представить через что снова надо будет проходить. Я ведь только недавно отошла от оборванных отношений со Стасом. И я как только представлю, что опять будет какая-то привязанность, аж страшно становится. И я даже, наверное, боюсь не столько из-за привязанности, как из-за того, что я не представляю сколько должно пройти времени, прежде чем я смогу ему полностью доверять, считать его своим человеком и не бояться.
Он сказал, что понимает, что попал ко мне в руки, говорит, что со мной ему хорошо, что хочет видеть во мне близкого человека, которому не страшно рассказать личное. Я в шутку говорю, что посмотрю на него через месяц, намекая, что он может влюбиться.
Но пока это всё так далеко от нас. Я не хочу знать что-то личное о нём, я боюсь показаться нелепой и глупой, отвожу взгляд и мало говорю. Я вдруг только что, вот только что, поняла насколько сложно, наверное, строить со мной, вот такой вот зажатой, отношения. Рома, прости.