Это была природа в высшей степени
талантливая, искренно преданная тому, что в данную минуту он считал истиной,
и художественно-чуткая. Но, к сожалению, он не был, по выражению Дюма-сына,
из числа людей _знающих_ {3} (des hommes qui savent) в нравственном смысле.
Вечно в поисках нового во всем, он постоянно менял убеждения. Это они
называют развитием, забывая слово Соломона, что это уже было прежде нас. {4}
По крайней мере он был настолько умен, что не сетовал на то, что ни на каком
поприще не мог пустить корней, и говаривал, что ему не суждено
_просперировать_. {5} В означенный период он был славянофилом и носил не
существующий в народе кучерской костюм. Несмотря на палящий зной, он чуть не
ежедневно являлся ко мне на Басманную из своего отцовского дома на Полянке.
Это огромное расстояние он неизменно проходил пешком и вдобавок с гитарой в
руках. Смолоду он учился музыке у Фильда и хорошо играл на фортепьяно, но,
став страстным цыганистом, променял рояль на гитару, под которую слабым и
дрожащим голосом пел цыганские песни. К вечернему чаю ко мне нередко
собирались два, три приятеля-энтузиаста, и у нас завязывалась оживленная
беседа. Входил Аполлон с гитарой и садился за нескончаемый самовар. Несмотря
на бедный голосок, он доставлял