— Привет, Кискисс, - кричит он.
На самом деле моё имя Китнисс, но в первый раз, когда мы знакомились, я его едва прошептала, и ему послышалось «Кискисс». А потом ещё ко мне какая-то глупая рысь привязалась, думала, ей что-нибудь перепадёт от моей добычи. Вот все и подхватили это прозвище. Рысь в конце концов пришлось убить - всю дичь распугивала. Даже жалко, с рысью как-то веселее было. Шкуру я продала, и неплохо.
- Гляди, что я подстрелил.
Гейл держит в руках буханку хлеба, из которой торчит стрела. Я смеюсь. Хлеб настоящий, из пекарни, совсем не похож на те плоские, липкие буханки, что мы печем из пайкового зерна. Я беру хлеб, вытаскиваю стрелу и с наслаждением нюхаю. Рот сразу набирается слюной. Такой хлеб бывает только по особым праздникам.
- М-м… ещё тёплый, - восхищаюсь я. Гейл, наверно, ещё на рассвете сбегал в пекарню, чтоб его выторговать. - Сколько отдал?
- Всего одну белку. Старик сегодня что-то больно добрый. Даже удачи пожелал.
- В такой день мы все чувствуем близость друг друга, верно? - говорю я и даже не закатываю при этом глаза. - Прим оставила нам сыра. - Я достаю из кармана свёрток.
Гейл радуется ещё больше.
- Спасибо ей. Да у нас настоящий пир. - Он вдруг начинает говорить с капитолийским акцентом и пародировать Эффи Бряк - неукротимо бодрую даму, каждый год приезжающую объявить имена к очередной Жатве. - Чуть не забыла! Поздравляю с Голодными играми. - Гейл срывает несколько ягодин с окружающего нас ежевичника. - И пусть удача…
Он подбрасывает ягоду, и когда она, описав высокую дугу, летит в мою сторону, я ловлю её ртом и, прокусив нежную кожицу, ощущаю взрыв терпкой сладости на языке.
-… всегда будет на вашей стороне! - заканчиваю я с тем же энтузиазмом.

"Голодные игры", Глава 1.