Давай без пафоса и лести,
Без слов о нерушимой чести,
Мы разбежимся по углам,
По разным света сторонам.

Давай порвем остатки дружбы,
Разрушим узы тяжкой службы.
Давай сожжем в огне сердца!
Топтаться будем до конца.

Смелее! Рви на части душу!
Кроши в осколки! И не слушай,
Что можно что-то сохранить,
Сберечь, собрать… ведь надо жить!

Так мало времени в часах,
Так пылок блеск в твоих глазах,
И сутки не вмещают всех,
И стал другим жестокий смех.

Зачем задумываться нужно,
О том, что без того послушно?
Зачем о будущем гадать?
Зачем на просьбы отвечать?

И гордый друг смириться должен,
Поймет, наверно… мир не сложен!
Ведь надо только подождать,
И сможешь ты меня понять.

Но сутки так бегут беспечно,
И растянул бы их навечно!
Не вспоминая лишь о том,
Что где-то ждет он… день за днем.

И увядая в мраке комнат,
Его терзает лютый холод.
Он должен все это порвать,
Ему должно разрыв начать.

Давай! Задумайся хоть раз!
Каков теперь чужой приказ?
Давно терзать без спроса душу,
И мир внутри у ней разрушить.

Пройтись, оставив грязь в следах,
Порезать имя на губах.
И после стольких истязаний,
Махнуть рукой, без оправданий:

" Ты разберешься здесь сама…
Моя вина? Твоя вина.".
И в звуке фразы сокровенной
Узреть лишь пафос откровенный.

Легко пари над миром светлым,
Топчись по людям тебе верным!
И предавай, и разрушай…
И боли их не замечай!

Не вспоминай о друге тщетно,
Удачей насладись победно.
Не слушай этих глупых фраз.
Какое дело? Не сейчас.

И предавать войдет в привычку,
Жестокость станет здесь отмычкой.
Ненужных, просто оставляй,
Бросай, кидай, топчись, сминай!

Комизм трагедии так ясен,
Пусть он с потерей не согласен.
Но ты не сможешь осознать:
Нам было… было, что терять.