Два месяца не видеть тебя - даже ад с овчинку почудится,
Со всеми котлами, чертями и озерами кипящей лавы.
В сердце уже не бушует, а смерчем гудит и крутится,
А пальцы, вот незадача, не попадают по клаве.
Я чувствую тебя утром, когда ты еще на лестнице,
Иногда назло отворачиваюсь и даже не брошу "здрасьте".
Наверное, это возрастное, орган какой-то бесится.
Наверное, нехорошо смотреть на тебя так часто,
Наверное, болтая со мной, ты внутренне воешь со страху,
Н-да, не совершенство, отнюдь. И лучше уже не стану.
Ну, если совсем допекла, то возьми и пошли меня на ….
Возможно, я все пойму, развернусь и молча отстану.
И даже вскоре уйду с этой проклятой работы,
Какая уж тут работа - посмешище всему отделу.
Года за три забуду, где ты, какой ты и кто ты,
А ты - через месяц забудешь. Ну да, а чего я хотела?
Что-то грызет изнутри, покоя людей лишая.
Что-то, что сильнее рабов, делает нас рабами.
Ты выкинул недокуренную сигарету, домой уезжая;
Так захотелось поднять и коснуться фильтра губами…
Противно, да? Даже слезы в глаза лезут. Злые.
А взгляд не отпускал злополучный бычок на проезжей части.
Дошли. Доехали. Вляпались. Прикатились. Приплыли.
Кто же додумался, что вот это безумие и есть - счастье?!
Разве счастье бежать по улице, спотыкаясь,
Чтобы опять увидеть насмешку в уголке твоего рта?
Да, моя гордость почти сдохла, в чем еще раскаюсь,
А раньше - увы - слетела крыша и уехал чердак.
Надеюсь, что это временно, я просто сильно соскучилась.
Верю, что перестану выть о тебе по ночам и спокойно усну…
Мне приснится, что уплыву прямо в небо сизыми тучами,
И каплями летнего ливня к твоему лицу прикоснусь.