Мы встретились с тобой в первый день весны. Просто случайно столкнулись на улице, остановились, будто налетев на невидимую преграду.
- Привет…
Мне показалось или в твоих глазах появилась усталость. Ты смотрел на меня и жмурился от ярких лучей солнца. Сколько прошло… Год? Два?
- Как дела?
- Хорошо, спасибо. А ты как?
Ты улыбаешься и разводишь руками.
- Живу, потихоньку… Каштанка умерла, я совсем один.
Каштанка… Она всегда встречала меня у твоих дверей и внимательно смотрела, склонив голову на бок, будто спрашивая: «Как долго ты еще будешь ходить? Может, уже стоит поселиться здесь, с нами?» Ты тогда еще говорил, что я – первая, к кому тебя не ревнует твоя собака. Я вздыхала, я просто знала, что Каштанка чувствует во мне родную душу, такую же бездомную псину, прибившуюся к твоей жизни, и каждый день ждущую, что ты выгонишь ее ударом черного ботинка назад, на улицу, где ее не ждет никто, кроме грязи февральских луж. Как странно, мы разошлись в последний день зимы, много месяцев назад, дней, лет…
Ты помнишь, ты тогда сказал, что всегда будешь рад мне и что отныне мы добрые друзья. Ты резал меня без ножа, а я улыбалась и кивала: «Конечно!»
- У тебя есть кто-нибудь?
- Да.
Есть, конечно, есть. Мы иногда видимся на моей территории, потому что в свою он не хочет пускать. Хотя я туда и не стремлюсь. От него пахнет дорогими духами и ворованными деньгами, а на лице застыла вечная гримаса недовольства и презрения. Я с ним, потому что он мне безразличен. И потому, что к нему я не смогу привыкнуть. А я уже боюсь привыкать, слишком больно было отрываться от тебя.
- А помнишь?…
Помню, я все помню. Твои волосы пахли полынью, и кожа была солнечно – теплой, как будто в тебе навсегда поселилось лето. И как мы спорили: «Я жду тебя!» «Нет, я жду тебя больше..» «Все равно, я сильнее».
- Наше кафе, помнишь, какие скучающие лица были у официанток?
- Да, просто одна из них положила на тебя глаз…
- Но у меня была ты, и у нее – никаких шансов.
Мы улыбаемся, копаясь в темных уголках памяти, куда запихнули общее прошлое.
- А помнишь, как ты на спор выпила бутылку шампанского?
- Да, а потом мама неделю не выпускала меня на улицу…
Помнишь? Помнишь, твои поцелуи были нежны и мимолетны, как крылья бабочки, помнишь. Как я любила сжимать твои холодные пальцы в своих ладонях, помнишь, ты подарил мне двух розовых зайцев, сплетенных в поцелуе… Это все, что осталось от нас, от нашей любви… Такие смешные…
- Может, начнем все с начала? Может… Может, все еще получится?..
Может, снова в омут с головой, в тебя, в наши встречи и нашу любовь, слиться, вживиться, проникнуть в ДНК, и чтоб – навсегда, навеки, бесконечно…
А после – молчащий телефон, дрожь в кончиках пальцев, боль умирающего чувства, до истерики, до агонии…
Грязь февральских луж, одиночество – пустое, черно-огромное, страшное…
И тоска, грызущая душу, подтачивающая жизнь.
-Нет.
Нет, я боюсь. Ты понимаешь, ты сделал меня старой, я уже не могу – в омут, с головой. Я оглядываюсь, прицениваюсь, примеряюсь. Дую на лед.
Мне легче – без любви. Но и без боли. На своей территории…
Мы встретились в первый день весны. Случайно столкнулись на улице… Хотя, может, и вовсе не случайно. Закономерность. Я ждала тебя, ты – меня.
Мне хотелось броситься тебе на шею. Мне хотелось бить тебя кулаками. Мне хотелось все забыть и быть презрительной и гордой…
Ты достаешь пачку сигарет и подкуриваешь.
-Ты начал курить?
-Я не могу без тебя. Я устал…
-Если бы…
Если бы ты сказал это хоть немного раньше. Если бы ты сказал это, когда я умирала от любви, разбавляя кровь снотворным…
-Можно, я тебе позвоню?
-Я сменила номер…
-Я знаю…
Солнце светит в глаза. Прохожие обходят нас стороной. Мы стоим посреди улицы и смотрим друг на друга.
-Ты знаешь, все это…
Все это зря, лишнее.. Мы уже не сможем ничего вернуть. Все зачеркнуто, перечеркано, я даже сломала карандаш…
-Пожалуйста…
Я подхожу, прижимаюсь к тебе, впитывая запах твоих духов.
-Ты же знаешь, ты же все знаешь…
Ты как-то странно вздрагиваешь и сильнее обнимаешь меня.
Мы встретились с тобой случайно. В первый день весны. Чтобы больше никогда не расставаться…
И хотя мы не знали, насколько это возможно, мы были еще слишком молоды, чтобы этому верить.