…Ты, конечно, не помнишь, как я в первый раз поцеловала тебя?
— Прекрасно помню, — победно заявляю я, — это было в
Кью-Гарденз на берегу Темзы.
— Но ты никогда не подозревал, что я сидела на крапиве:
платье у меня задралось, крапива обстрекала ляжки, и при
малейшем движении их жгло все сильнее. Ну так вот, тут одного
стоицизма было мало. Ты меня нисколько не волновал, особого
желания целоваться с тобой у меня не было, поцелуй, который я
собиралась тебе подарить, имел куда более важный смысл — то
был залог, договор. Понимаешь сам, как некстати пришлась эта
боль: в такую минуту я не имела права думать о своих ляжках.
Мало было не показывать, что мне больно, надо было боли не
чувствовать. — Она гордо смотрит на меня, все еще удивленная
своим подвигом. — На целых двадцать минут — на все то время,
что ты меня уламывал, хотя я и без того уже решила тебя
поцеловать, на все то время, что я заставила себя упрашивать,
— ведь поцелуй должен был быть дан по всем правилам, — я себя полностью обезболила. А, Бог свидетель, кожа у меня на редкость чувствительна. Но я НИЧЕГО не чувствовала, пока мы не встали.

Жан-Поль Сартр “Тошнота”