Пока нет настроения постить картиночки. Хотя у меня еще много таких, которыми хотелось бы поделиться. Правда с кем? Все-таки это всё скорее для самого себя. Очередной социоблядский сайт, который даже не лучше остальных. Просто очередная и неимоверно жалкая попытка убежать от себя, от проблем. За всякими моими тумблерами следит много хороших людей, которым я еще хотел бы понравится, и потому откровенную поеботу я решил писать здесь. Впрочем, слабо представляю, что у меня получится. На самом деле вести дневник - это та еще глупая затея. Я же, знаете, пишу всякие сценарии, сочинения, рассказы, статьи. Когда по учебе, когда самовыражения ради. Но это всё пустое. Теперь - пустое. Мои старые работы может что-то и значили, но теперь я в них разочарован. Теперь я умнее, опытнее, понимаю большее и могу писать лучше, но просто не буду этого делать. Я бросил университет. На самом деле - взял академ, но если исходить из моего нынешнего состояния, то мне кажется, что туда я больше не вернусь. Я не знаю, что делать, я не вижу будущего и себя в нем.
Сраное кино. В России больше нет кинематографа, какого черта я должен стараться это дерьмо исправить. Кино умерло. Литература умерла. Поэзия умерла. Бог умер. Все, блядь, нахуй умерли. И не спорьте, я не говорю, что хороших фильмов больше не снимают, что книг и стихов не пишут. Просто вся эта ебота, в том числе и Бог, больше нихера не значат для людей. Всем плевать. Годар и Сартр больше не вдохновляют людей на бунт, всем этим интересуются разве что снобы. Искренних революций больше не будет. Появились новые боги, политические партии, музыка, айподы.
Кстати, о музыке. Ненавижу гребаных русских девочек и мальчиков, которые не умеют слушать музыку. И дело не в том, что слушают они хуйню эпическую, крайности несусветные - от ебанутой попсы, до не менее ебанутого говнарьского металла, или какой-нибудь челочной хуйни, которую школьницы называют пост-хардкором. Или может они даже Радиохэд слушают (я люблю Радиохэд), но блядь нихера же они не слышат. Они не думают, посмотрите на себя, не думают о том, что слушают, им плевать о чем поет этот надрывистый голос, им поебать, лишь бы звучало хорошо, приятно слуху или может быть модно или там круто, необычно. Это девиз моего поколения – лишь бы нравилось на слух, а до смысла дела нет. Всем плевать. Я бы всех их покалечил.
Нахуя людям уши, если они неспособны слушать что-то действительно важное, что могло бы изменить их. Нахуя людям глаза, если они не способны видеть что-то действительно важное, что могло бы изменить их. Мальчик слышит грустную песню и переключает ее на другую, повеселее. Девочка смотрит новости по тв и переключает на другой канал, с комедийным сериалам. Я ненавижу вас, эти мальчики и девочки, ненавижу! Вы повсюду, окружаете меня, иногда я изливаю в вас свою душу, иногда семя (разумеется, только в рот, я слежу за тем, что бы не оставить этому миру новых бесконечно несчастных детей), иногда я просто порчу ваше имущество, ваши дорогие машины, ваши православные кресты, что вы нихрена не имеете права носить.
Я знаю только одного человека, который имеет право носить православный крест. Он - ангел, чья душа с каждым днем чернет из-за меня. Я молюсь об одном - только бы он не трахал всех тех шлюх, что ежедневно цепляет, только бы он не чернел еще больше. Мне уже нахуй не нужна вера в Бога, никакая религиозная хуйня, например, походы в синагогу. Теперь меня наполняет одна вера, вера в то, что ты не почернеешь, мой ангел, мой гениальный художник, любовь моя отчаянная. Ты очистишься, друг, ты очистишься, и мог бы попасть в рай, если бы тот существовал. Конечно, есть и еще другой вариант, ты будешь мой, навсегда и полностью только мой. Я, обещаю, не прикоснусь к тебе тогда, когда ты не будешь этого хотеть, я никогда не окажусь в твоей девственной заднице, потому что больше не смогу причинить тебе боли. Я, обещаю, я буду целовать твои руки. Я, обещаю, я не буду целовать твою шею (я помню, что делают с тобой поцелуи в шею). Я приму твою надуманную асексуальность. Я, обещаю, я буду любить тебя, любить так, как только могу, всем, что во мне есть и всем, чего нет, я буду любить тебя еще сильнее, чем сейчас, с каждым днем сильнее, пока не задохнусь от своей любви.
Но этого никогда не случится. Никогда. Нам никогда не быть вместе навсегда. Ты попадешь в рай, я - в ад, нам уже уготованы разные пути. И не смей чернеть, не смей идти в мою сторону, я люблю ангела… ангела, ангела!
Ты поселился в Москве, и, поверь мне, ты отсюда не выберешься. А я не хочу в Москву. Не хочу работать на сраный российский кинематограф, на правительство, на проклятые ценности, которые ничерта не значат на самом деле.
Я ничтожество, но эти глянцевые красавцы еще более уродливы, чем я. Более. Хотя я и ничтожество.
Смотри, я пью каждый день, и скоро буду каждый день с кем-то трахаться. Сегодня это, слава Богу, была девушка. Она была очень грустная, но не настолько, что бы отказать мне. Когда я к ней подошел - она была даже заплаканная. Я, конечно, очень жестокий человек, очень. Обещал перезвонить. Но схуяли мне это делать, когда тот максимум, что она может мне дать, я уже получил. Кто она такая, что бы засесть где-то глубже, чем на дне сосуда, который должна наполнять совесть. А вот позавчера мне делал минет мужик, побоюсь предположить какого возраста. Он в свою очередь тоже не такой, что бы засесть где-то глубже, чем на дне сосуда, который должно наполнять отвращение. Но я больше не чувствую ни терзаний совести, ни отвращения. Мне просто нужно забыться, мне просто нужно убежать от себя. Я никогда не осмелюсь обратиться к наркотикам, по-крайней мере пока, пока мое миловидное личико даже с синяками и впалыми щеками еще способно цеплять разных девиц и педиков. Еще у меня есть алкоголь, и все, даже еда, чаще всего достается мне бесплатно. И сейчас я пьян, чертовски, и не совсем понимаю, что вообще пишу. Но как я расставляю запятые, ха, посмотри! Я такой умница. Почему мой отец никогда не говорил, что я умница?
А я умница. Сраное уебище, но я вижу всех вас насквозь, всех вас, мальчиков и девочек, всех моих еврейских братьев. Да, нахуй Бога, смотри, мама, я стал гоем, смотри, папа, не такой уж я и педик, раз трахаю почти столько же девок, сколько трахал ты за спиной у мамы! Смотрите, друзья, ваш еврейчик разочаровался во всем - он даже съездил в Израиль, где на его глазах был ранен палестинский мальчишка. Я хорошо запомнил это. Палестинские дети на границе кидают камни в дорогие автомобили, те, что преграждают их путь к месту, где раньше была их школа. Важный мужчина, выкрикнув что-то на иврите садится в автомобиль и начинает сбивать детей. Для тех это не впервой. Самый смелый мальчишка, забирается на крышу припаркованного автомобиля и начинает кричать. Не нужно знать арабский, что бы понимать, что он кричал «Фашисты! Фашисты!». И в этот момент полицейский сбил его на землю. Мальчик упал, а его кровь брызнула вокруг, а спустя еще минуту стала образовывать лужицу. Я бросил свой рюкзак и кинулся к нему. Он не плакал, а лишь сжимал губы и смотрел на меня, кудрявого, с ненавистью. Тогда заплакал я. Мое сердце было навсегда разбито. Все эти сказки про холокост, что рассказывали мне мама и родственники предстали перед моими глазами в новом свете. Я подумал о Торе, я захотел кричать: «Вы точно такие же фашисты!», но лишь сжал губы, подобно тому мальчишке, гордому и верному. На секунду мне показалось, что я прочитал в его глазах что-то еще кроме ненависти, он покосился в сторону и увидел военного, после чего резко оттолкнул меня и убежал, дав таким образом шанс и мне забрать свой рюкзак, да избежать проблем с полицией, вернуться в сторону пляжа, в сторону сладких туристических видов.
Так я очутился на самой настоящей войне, и это навсегда изменило меня. Я не стал гоем тогда, напротив, я особенно ударился в религию, но то ничуть не спасло меня от этих мыслей, от осознания того, что все чертовы ценности, которые мне навязывали, на самом деле лицемерны и фальшивы. Я стал гоем позже, когда стал глушить грусть алкоголем всё чаще чаще. Я стал гоем позже, когда стал глушить грусть физическими удовольствиями и случайным сексом. Да и полюбил я нееврея, вот уж «великий» грех. Я не потерял веру в Бога, я потерял веру в людей, в этот мир, в смысл жизни. Я ворвался в православную церковь и закричал: «Иисус умер ни за что!». Я окончательно свихнулся. Сразу после этого я словил паническую атаку и рухнул на пол, как в подростковом возрасте, когда боялся и стеснялся всего и вся. Какой-то священник взял меня на руки и куда-то отнес. Он дал мне воды со вкусом ржавчины. Якобы святой водой. Начало жечь горло. Мне было тяжело дышать. Ненавижу архитектуру церквей и соборов, мне страшно в них. Я вновь убежал, вновь, как тогда, когда мне было 9 и мы с классом ездили на экскурсию по городу. Я убежал из собора со слезами и, не переставая, повторял: «Кто-то смотрит, кто-то видит, на меня, меня, страшно!». Все подумали, что это из-за того, что я еврей. Дураки. По их мнению, всё в моей жизни потому, что я еврей. Ненавижу такое отношение.
Депрессия неимоверно… ладно, дальше у меня нет слов. Спасибо этим людям, что кормят меня. Спасибо, Дима, Игорь, Даня, что верите в меня, в то, что однажды все у меня наладится, я заживу нормальной жизнью. Спасибо Леониду, что высылает мне деньги. Я паразит, но когда-нибудь это закончится, жизнью ли, смертью ли, но закончится. Я… бля, больше мыслей нет.