Вчера утром, после того, как я проспала всего четыре часа во мне боролись две стороны: одна мечтала остаться жить в кровати, а вторая, совсетная, говорила, что надо идти сдавать кровь. Я хотела остаться дома, успокаивая себя тем, что кровь я могу сдать и в пятницу, и в понедельник, и даже во вторник, но потом я подумала, что у меня запланирована встреча с одной девочкой из бывшей школы, мне правда нравится проводить с ней время, и пересилив себя, встала.

На улице погода была еще хуже, чем в среду. А в среду я первый раз одела тимберленды, и что же? Они мне натёрли, поэтому, смотря на погоду, во мне, опять же, боролись две стороны: одна говорила одеть тимберленды - холодно ведь, а воторая не хотела их одевать, потому что знала, что это чревато. Снова пересилив себя, я с лицом, полным боли, одела их и пошла на улицу.

Я уже не помню, когда я так рано ездила в город и тем более, когда я так рано вставала.

С горем пополам я дошла до поликлиники. Поднялась на пятый этаж, спросила кто крайний и, узнав, что передо мной всего один человек, набралась смелости. Рядом стояла женщина за 50, а может даже и под 60. Посмотрев на неё, я увидела, что она держит левую руку согнутой, что свидетельствовало о том, что она уже сдала кровь. встретившись с ней взглядом, я попросила прощения и спросила больно ли это. На моё удивление, она ответила добродушно. Сказала, что в кабинете сидит молоденькая девушка, которая всё делает аккуратно и совсем не больно, не девшука, а клад, у неё вакуумные шприцы и иголочки тоньше носика комара. Говорила, что не стоит бояться, потому что это было не больно. Уходя, она сказала мне, что всё будет хорошо и чего-то пожелала, а чего я уже не помню.

Зайдя в кабинет, я начала заговаривать зубы той самой девушке мол, старушка за дверью сказала, что вы делаете небольно, что вы не девушка, а клад. Она улыбнулась и выглядела расположенной. Сказала сесть на стул и вытянуть руку. Она перетянула её ремнём и сказала поработать кулаком - посжимать, поразжимать. Ну что ж? Я, не без страха, принялась сжимать его и разжимать. Она, прощупав вену, сказала посмотреть в другую сторону. Я отвернулась к окну и по совету hanky зажмурилась, что есть сил. И? Никакой боли. Нет, правда, когда иголка входила я ничего почти не почувствовала. Всё еще сидя, отвернулвшись к окну я спросила: "И это всё?". Она ответила, что да. И я, любопытсво таки взяло верх, повернулась посмотреть что же там она делает. Я наблюдала за тем, как она втягивала в шприц кубика два-три моей крови. На вид, кстати, кровь была цвета томатного сока, а не такого, как обычно - ярко-бордового. Я не придала этому значения, списав это на мутность пластмассы, из которой сделан шприц.

Больно стало, когда она вынула иглу. Неприятная, простреливающе-ноющая боль. Она сказала подержать минут 10 руку в согнутом положении, чтобы не было синяка. Уходя из кабинета, я чего-то подумала о наркоманах, которые сидят на героине. Да, я знаю, странно думать о наркоманах в таком ключе, но мне стало их жаль и не потому, что они наркоманы. Они же не сгибают сразу руку, как вынимают иглу, оно же болит наверное.

Я сделала всё так, как она сказала, но синяк всё равно есть. Немалых размеров, вместе с красной точечкой от иглы, а рука болела ещё весь день. Зато я чувствую себя просто невероятным героем, зная, что, оказывается могу, когда хочу побороть страх. Или не когда хочу, а когда надо.