Я никак не вписывался в окружающий мир, и мир никак не хотел меня принимать. Я нашел несколько родственных душ, по большей части женского пола, я их обожал, они меня вдохновляли, я играл на публику, щеголял перед ними в исподнем, объяснял какой я гениальный, но верил в это только сам. А он орали: Отъебись! Налей-ка лучше еще этой дряни! Эти дамы были исчадем ада, и в моем аду они чувствовали себя как дома.