Я не люблю Министра Магии, Наземникуса Флетчера, Кикимера, Волан-де-Морта, в конце-то концов, но больше всех самых отрицательных героев поттерианы, которых только можно было бы узнать, я не люблю Хвоста. Питер Петтигрю ! Любая его реплика, любое упоминание о нём, и я хочу скомкать страницу в книге и бросить в самый дальний угол, растоптать и изрезать ножницами, закатать в асфальт, ох, да всё, что угодно, лишь бы никогда о нём больше ничего не знать!
Как будто они наблюдали за ростом дерева в замедленной киносъёмке. Проклюнулась и стала увеличиваться голова, появились побеги-конечности. Ещё миг — и на том месте, где только что была крыса, стоял человечек, скрючившийся от страха и заламывающий руки. Живоглот на кровати зашипел, заворчал, шерсть у него на спине встала дыбом.
Перед ними предстал коротышка, едва ли выше Гарри и Гермионы; жидкие бесцветные волосы растрёпаны, на макушке изрядная лысина; кожа на нём висела, как на толстяке, исхудавшем в одночасье. Вид был облезлым, как у Коросты в последнее время. Да и вообще что-то крысиное сохранилось в остром носике, в круглых водянистых глазках. Прерывисто дыша, он оглядел комнату и бросил быстрый взгляд на дверь.
— Ну здравствуй, Питер.