Все мои стихи были собачьей хренью, ей-богу. Не ручаюсь, что они и сейчас ей не являются. Но беда в том, что на первом курсе я был уверен в нетленности написанного. Меня даже невозможно было обидеть, сказав о них что-то плохое. Сейчас на смену юношеским мечтам о всемирной славе пришло вполне здравое самоуничижение, и всё.